Ничего не оставалось делать, как кивнуть и уйти в ванную. Зайдя в неё, я взглянул на себя в настенное зеркало. Не знаю, как выглядел Христос при своём явлении, но я смотрелся очень колоритно. Из зеркала на меня угрюмо смотрел взъерошенный подросток четырнадцати лет отроду, зеленоглазый, со светло-русыми волосами и совсем недавно правильными чертами лица. Теперь же лицо было, мягко говоря, несимметрично. С одной стороны во всю скулу, от глаза и до носа, наливался огромный синяк, а с другой пухло лиловым цветом когда-то небольшое ухо.
— Мда, досталось, — подвёл я итог сегодняшних приключений. Хотя нет, ещё ничего не закончилось, закончится всё завтра поутру, во время разговора с отцом.
Я разделся и осмотрел своё не по годам крепкое и подтянутое тело — постоянные занятия зимой хоккеем, а летом футболом давали о себе знать. Благодаря этим увлечениям мне не приходилось стесняться своего телосложения, раздеваясь перед девчонками на физкультуре, в отличие от многих других ребят. Кстати сейчас с этой частью организма тоже было не всё в порядке: на левом боку выделялся большой кровоподтек.
Едва я вышел из ванной и прошел в свою комнату, как прибежала мама с полотенцем, полным льда, и, постоянно спрашивая, больно ли мне, стала прикладывать его к травмированным местам. Только час спустя я сумел уговорить её заняться чем-нибудь другим, а сам закрылся в своей комнате и, запрыгнув на кровать, попытался уснуть. Естественно, получалось слабо, так как я всё время гадал о том, что мне завтра скажет отец. В аккомпанемент этим думам я ворочался в кровати до глубокой ночи, поэтому утро настало, на мой взгляд, чересчур быстро.
Проснулся я от боли: видимо, во сне неудачно повернулся на травмированный бок. Машинально схватившись за него руками, я, не сдержавшись, застонал.
Кровоподтёк налился благородной синевой и зверски болел. По-стариковски кряхтя, я боком сполз с кровати и подошёл к шкафу с одеждой, одна дверца которого была зеркальной.
— Хао, вождь синелицых, — уныло сказал я своему отражению, поднимая руку в индейском приветствии: в ответ отражение состроило рожу, жуткую из-за заплывшего глаза и опухшего уха. Видок у меня был ещё тот.
— А, проснулся, — сказала мама, заходя ко мне в комнату и рассматривая меня. — Максим, ну как же ты так, весь же синий теперь.
— Мам, ну сама подумай, разве я мог оставить ребят и сбежать оттуда? — спросил я, копируя тон папы, когда он, подмигивая мне, тихо говорил о некоторых женских поступках — «Ох уж эти женщины».
— Ну, не знаю, — ответила мама, не замечая моего тона. — Поговорить с ними, объяснить всё…
— Мама, пожалуйста, не будь такой наивной. О чём можно говорить с человеком, который замахивается на тебя клюшкой?
Маме не дал ответить отец, который зашёл в комнату и я почувствовал, что в ней сразу похолодало градусов на двадцать. Я зябко поёжился, пора было узнать свою судьбу.
— Ну что, готов узнать свою судьбу? — садясь на кровать, весело спросил отец, словно услышав мои мысли.
Я сел на стул и вздохнул.
— Во-первых, хочу объяснить, за что тебя накажут, — начал отец. — А наказан ты будешь всего лишь за две вещи: порванный новый пуховик и невыученные уроки. Ко всему остальному, — тут отец показал на моё лицо, — у меня претензий нет.
Я облегчённо вздохнул, всё же отец понимает такие вещи, в отличие от мамы.
— Рано радуешься, — поспешил развеять мои надежды папа — я ещё не сказал, что тебя ждёт. Так вот, во-вторых, для начала я заберу у тебя из комнаты свой компьютер, чтобы ты больше не отвлекался от уроков, а за порванную куртку ты все зимние каникулы проведёшь у дедушки. Как раз поможешь ему кузню в порядок привести да дров запасти побольше. Как только наступит первый день каникул, я сам отвезу тебя к нему и заберу только в последний день, может быть, это тебя научит более серьёзно относиться к дорогим вещам.
Я застонал. Нет, только не это! Дедушку я, конечно, любил, но не до такой же степени, чтобы провести в его глуши все свои каникулы.
— Пап… — начал я.
— Всё, Макс, как говорится, приговор вынесен и обжалованию не подлежит, — спокойно, но твёрдо прервал меня отец, и я понял, что он не передумает.
— Завтра тебе в школу идти, поэтому я дам маме денег, сегодня сходите, купите другую куртку. Правда, хуже прежней, так как не вижу смысла тратить повторно такие деньги, — сказал отец.
Встав с кровати, он достал кошелек, отсчитал деньги и отдал их матери. И уже перед тем, как выйти, отец, поцеловав ее в щёку, произнес:
— Тань я сегодня задержусь у друзей, хорошо?
— Да, Вить, конечно, — улыбнулась мама, целуя его в ответ.
Я с завистью посмотрел на них. Постоянной девчонки у меня не было, поэтому все мои фантазии о женской половине разбивались о суровую действительность. У нас в классе была одна, которая мне очень нравилась, но я ей был неинтересен, и она меня даже не замечала. Нет, конечно, другие соглашались со мной встречаться, только, к сожалению, все попытки даже просто поцеловаться заканчивались полным обломом, не говоря уже о чём-то большем. Младшеклассницы не интересовали меня, а девочки старших классов даже не смотрели в сторону такой мелочи, как я, так что заморачиваться на их счет не было никакого резона.
Именно поэтому большую часть времени я был один.
Глава 1 Пурга