Они так напоминали горы ее родного Запада, что она
почувствовала удовольствие, какое редко испытывала в стотысячедолларовом
доме.
Стоявший на углу полисмен одним своим взглядом заставил ее вздрогнуть.
— Хелло, красотка! — сказал он. — Поздновато гуляешь, а?
— Я… я в аптеку, — проговорила Невада и поспешила пройти мимо.
Такая отговорка заменяет пропуск самым искушенным в житейских делах.
Подтверждает ли это, что женщина не способна к развитию, или что она вышла
из адамова ребра с полным запасом сообразительности и коварства?
Когда Невада свернула на восток, ветер ударил ей прямо в лицо и
сократил скорость ее продвижения наполовину. Она оставляла на снегу
зигзагообразные следы; но она была гибка, как молодое деревцо, и так же
грациозно кланялась ветру. Вдруг перед ней замаячило здание, в котором
находилась студия Гилберта, — желанная веха, точно утес над знакомым
каньоном. В обители бизнеса и враждебного ему соседа — искусства — было
темно и тихо. Лифт кончал работать в девять часов.
Невада одолела восемь пролетов Стигийской лестницы и смело постучала в
дверь под номером «89». Она бывала здесь много раз с Барбарой и дядей
Джеромом.
Гилберт отворил дверь. В руке у него был карандаш, над глазами зеленый
щиток, во рту трубка. Трубка упала на пол.
— Опоздала? — спросила Невада. — Я спешила как только могла. Мы с дядей
были в театре. Вот я, Гилберт!
Гилберт разыграл эпизод Пигмалиона и Галатеи. Из статуи оцепенения он
превратился в молодого человека, которому надо решить трудную задачу. Он
впустил Неваду в комнату, взял веник и стал смахивать снег с ее одежды.
Большая лампа с зеленым абажуром висела над мольбертом, где Гилберт только
что делал набросок карандашом.
— Вы звали меня, и я пришла, — просто сказала Невада. — Я получила ваше
письмо. Что случилось?
— Вы прочли мое письмо? — спросил Гилберт, жадно глотая воздух.
— Барбара прочла. Потом я его тоже видела. В нем было сказано:
«Приходите ко мне в студию в двенадцать часов ночи. Приходите непременно». Я
решила, конечно, что вы больны, но что-то непохоже.
— Ага! — некстати произнес Гилберт. — Я скажу вам, Невада, зачем я
просил вас прийти. Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж, — сегодня же,
сейчас. Метель нам не помеха. Вы согласны?
— Вы давно могли заметить, что я согласна. А метель мне даже очень
нравится. Терпеть не могу эти пышные свадьбы в церкви и при дневном
освещении. Вот не думала я, что у вас хватит духу сделать мне такое
предложение. Давайте огорошим их — дело-то касается нас и никого больше!
Правда ведь?
— Будьте уверены! — ответил Гилберт.
Вот не думала я, что у вас хватит духу сделать мне такое
предложение. Давайте огорошим их — дело-то касается нас и никого больше!
Правда ведь?
— Будьте уверены! — ответил Гилберт. «Где я слыхал это выражение?» —
подумал он про себя. — Одну минуту, Невада. Я только позвоню по телефону.
Он закрылся в маленьком кабинете и вызвал молнии небесные,
сконденсированные в малоромантичные цифры и буквы.
— Это ты, Джек? Ну и соня ты, черт тебя подери! Да проснись же! Это я,
ну я же, брось придираться к словам! Я женюсь, сию минуту. Ну да. Буди
сестру… какие могут быть возражения. Тащи ее с собой! Для меня ты обязан
это сделать! Напомни Агнесе, что я спас ее, когда она тонула в озере
Ронконкома… Я понимаю, не тактично напоминать ей об этом, но она должна
приехать вместе с тобой. Да, да! Невада здесь, ждет. Мы помолвлены довольно
давно. Родственники не согласны, понимаешь, вот и приходится действовать
таким образом. Ждем вас. Не дай Агнесе заговорить себя — тащи ее, и все тут!
Сделаешь?! Молодец, старина! Заказываю для вас извозчика, скажу, чтоб гнал
во всю прыть. Черт тебя побери, Джек, славный ты малый!
Гилберт вернулся в комнату, где его ждала Невада.
— Мой старый друг, Джек Пейтон, и его сестра должны были явиться сюда
без четверти двенадцать, — пояснил он. — Но Джек вечно копается. Я позвонил,
чтобы они поторапливались. Они приедут, через несколько минут. Я
счастливейший человека мире, Невада! Что вы сделали с моим письмом?
— Я засунула его вот сюда, — сказала Невада, вытаскивая письмо из-за
лифа вечернего платья.
Гилберт вынул записку из конверта и внимательно прочитал ее. Затем он в
раздумье взглянул на Неваду.
— Вам не показалось несколько странным, что я просил вас прийти ко мне
в студию в полночь? — спросил он.
— Не-ет, — сказала Невада, широко раскрыв глаза. — Почему же, если я
была вам нужна. У нас, на Западе, когда приятель шлет вам срочный вызов —
кажется, у вас это так называется? — сначала спешат к нему, а потом, когда
сделают все, что нужно, начинаются разговоры. И там тоже в таких случаях
обычно идет снег. Я не нашла здесь ничего особенного.
Гилберт кинулся в соседнюю комнату и вернулся, нагруженный верхней
одеждой, гарантирующей от ветра, дождя и снега.
— Наденьте этот плащ, — сказал он, подавая его Неваде. — Нам придется
проехать четверть мили. Старина Джек и его сестра явятся сюда через
несколько минут. — Он стал натягивать на себя пальто. — Ах да, Невада! —
сказал он. — Просмотрите-ка заголовки на первой странице вечерней газеты,
вон она лежит на столе. Пишут про вашу местность на Западе, я уверен, вам
будет интересно.
Он ждал целую минуту, делая вид, что никак не может попасть в рукав,
потом обернулся. Невада не сдвинулась с места.