— Вот черт, — охнул Элиот Смит. — Мы потеряли весь рис.
— Боюсь, дело обстоит хуже, Элиот. Все растения, участвующие в фотосинтезе. Все, что сложнее грибов.
На секунду воцарилось молчание.
— Что же, мы все погибнем? — спросила Энк Севен.
— Нет, если будем действовать быстро, — сказала Нагасаки. — Доктор Мандель?
Поднялась Мария Мандель.
— Мы пока не уточнили, что произошло. Какой?то синергистический мутаген, присутствовавший в почве, которого не было и при лабораторных испытаниях. Что произошло — не так важно по сравнению с тем, что предстоит сделать. Мне нужны все рабочие команды с 0800 и каждый грамотный подсобник, чтобы убрать и уложить в хранилища урожай.
— Так что к моменту, когда мы покинем эту комнату, — заметил Тэйлор Гаррисон, — каждый на борту будет знать, в какое дерьмо мы вляпались.
— Верно, — согласилась Мария Мандель. — Все будут знать к полудню, когда начнутся работы.
— Как обстоит дело с количеством? — спросил Ожелби. — По?моему, дрожжевые фермы не смогут поддержать прежний уровень снабжения.
— Учитывая нынешний урожай и то, что находится в хранилищах, можно рассчитывать на сто шестьдесят килодней растительной пищи на человека. Это помогло бы населению продержаться восемнадцать дней на сокращенном рационе. Два месяца — на диете крайнего истощения. Примерно такое же количество калорий могут дать животные, если забить всех разом.
Дрожжевые фермы могут произвести достаточно пищи, чтобы поддержать две тысячи человек на грани выживания. Если б мы могли взмахнуть волшебной палочкой и создать еще восемь дрожжевых чанов, проблема сводилась бы к тому, что нам всем придется питаться производными дрожжей, пока не восстановим растения. Но мы, конечно, не сможем это сделать. Будь у нас чертежи, опытные строители и необходимые материалы, мы бы решили вопрос за несколько недель. К сожалению, ничем подобным мы не располагаем.
Кроме того, мы не можем точно сказать, сколько времени потребуется на восстановление почвы. Вся информация о видах растений, что возделывались на агро?уровне, и нескольких тысячах видов других растений, имеющихся в генетической памяти, запечатана в хранилище данных на случай возможной катастрофы до прибытия на Эпсилон. Но мы до сих пор еще не восстановили тексты, как продвинуться от генетического кода к настоящему растению.
Естественно, пища — не единственная наша забота. Дыхание. Вирус убьет все растения в нашем парке. Не будет фотосинтеза, не будет кислорода, кроме того, который производим мы сами. Мы можем, вернее, мы должны запустить процесс обращения двуокиси углерода в обогащенный раствор для дрожжей. Но мы не способны произвести его в количестве, необходимом для всего населения.
У нас есть контрольные наборы семян для всех видов растений. После того как мы вычистим гидропонические ванны, стерилизуем вирус, можно будет начать снова, с небольшого количества сортов. Потребуется больше двух лет, возможно, три года, пока мы вернемся к прежнему, нормальному уровню производства.
Поэтому семь тысяч человек должны добровольно отправиться в суспендированную анимацию. Возможно, слово «добровольно» не вполне уместно. Есть люди, которые обязаны остаться среди «бодрствующих», чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных.
Есть люди, которые обязаны остаться среди «бодрствующих», чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных. Сначала поговорим об анимации. Криптобиозе. Сильвина?
Сильвина Хэйген медленно встала.
— Хм… Я не готова к такому разговору…
— Сожалею, — произнесла Нагасаки. — Нет времени.
— Ну… Я выступала на презентации пару лет назад. С тех пор мало что изменилось. Все есть у вас на кристаллах; я напечатала и заложила в банк, код «Крипто». Основные данные таковы: у нас достаточно места для семи тысяч человек, но процент восстановления из криптобиоза не вполне удовлетворительный: от семидесяти пяти до восьмидесяти. Мы не располагаем большим количеством экспериментальных данных, но похоже, что анимация проходит успешно в возрастной группе от двадцати до сорока пяти лет. Угроза резко возрастает после шестидесяти. Криптобиоз очень опасен для людей старше восьмидесяти — восьмидесяти пяти и наверняка убьет растущий организм — всех моложе девятнадцати — двадцати лет. Отправляясь в боксы, мы должны отдавать себе отчет в том, что не придем в сознание в течение ближайших сорока восьми лет, то есть не раньше, чем за десять лет до прибытия на Эпсилон.
— Нет способа ускорить процесс или прервать его? — спросил Сато. — К примеру, если мы сможем восстановить наши фермы?
— По имеющимся методикам — нет. Но мы продолжим исследования.
— «Мы»? Сами вы не собираетесь подвергаться криптобиозу? — поинтересовалась Мандель.
Сильвина покраснела.
— Я бы очень хотела. Мне интересно. И мне пятьдесят — то есть скоро я буду слишком стара, чтобы принять участие в эксперименте. Но мне придется остаться на несколько лет.
— Достаточно, — вмешался Элиот. — Мы должны проявить известную гибкость. Сколько времени нужно, чтобы согреть — или охладить — эти ваши гробы?
— Немного — несколько часов. Все предусмотрено на случай опасности.