— Доктор Парселл…
— Можете называть меня просто Гарри. Вам не придется долгое время себя этим утруждать. Дэниел считает, что вы прекрасно подойдете на должность координатора?электора по политике. Не перебивайте.
— Я уже говорила ему, что не подхожу. Я для этого слишком молода.
— Вы достаточно зрелы. Кроме того, компетентны. Но в этом «корыте» есть много людей вроде меня, которые враждебно к вам относятся.
— Не могу же я всем угодить.
— Я тоже редко кому угождаю, нужно просто оставаться самим собой. Дело не в том, что вы недобросовестно справляетесь со своими обязанностями или ведете себя неблагоразумно. — Парселл слегка улыбнулся. — Хотя ваша сексуальная жизнь, насколько мне известно, выглядит несколько… шокирующей, в моем понимании.
— У меня на этот счет собственное мнение.
— Как я уже сказал, проблема заключается не в этом. Она гораздо тоньше и сложнее, и вам придется немного поработать над собой, прежде чем вы займете эту должность. У вас есть все шансы для того, чтобы занять ее, но будет ли это хорошо?
— Я слушаю, по крайней мере делаю вид.
— Во?первых, вы — идеалистка. Такое качество привлекает молодежь, но…
— Намекаете на то, что руководитель не может быть идеалистом?
— Это мешает. — Он по?профессорски откинулся назад. — Продолжите вашу мысль. Приведите пример.
— Джефферсон. — Я подумала о нем, потому что видела его портрет в фойе зала заседаний.
— Томас Джефферсон. Я не очень хорошо знаком с американской историей. — Блаженная улыбка разлилась по его лицу. — Но я хорошо знаю американскую экономику. У Джефферсона были рабы, не так ли? Значит, он был не слишком прогрессивным человеком даже для своего времени.
— Он их освободил.
— Но сперва купил. Похоже на политический трюк.
— Махатма Ганди.
— Религиозные лидеры не в счет. У них просто не могло бы быть последователей, если бы в обществе не было хотя бы задатков идеализма. — Взмахом руки он категорично отмел мои попытки привести в пример Адольфа Гитлера или еще кого?нибудь. — Не быть идеалисткой вовсе не значит, что у вас не может быть своих идеалов. Даже у меня остались один?два. Но я не руководствуюсь ими, когда дело касается политики. Я бы победил даже с кучкой преданных мне сторонников, если бы подавляющее большинство не сходилось со мной во мнении по главным, ключевым вопросам.
— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. Мне придется быть изворотливой.
— Это не свойственно вашей натуре. С таким же успехом можно сказать: «Мне придется быть жирафом». Разве что вам вдруг удастся кардинально измениться.
— Не значит ли это, что мне придется стать радикалкой?бомбометательницей? У большей части жителей «Дома» примерно такие же представления о добре и зле, как у меня.
— Добро и зло, говорите? Я не об этом веду речь. Я хочу сказать, что вы не гибки, слишком прямолинейны и не поступитесь своими принципами даже в случае острой необходимости.
— Похоже, вы много знаете обо мне.
— Знаю. — Он расстегнул «молнию» на нагрудном кармане, достал какую?то голограмму и протянул мне. — Это послание от Сандры Берриган лично вам.
— Какого рода отношения у вас были с Сандрой?
— У нас было необычное постельное знакомство.
— Какого рода отношения у вас были с Сандрой?
— У нас было необычное постельное знакомство. — В какое?то мгновение я подумала, что он имеет в виду секс, и попыталась себе это представить. — Я должен был подождать, пока мы не удалимся на большое расстояние, прежде чем передать это послание вам. Вы должны просмотреть голограмму один раз, в полном одиночестве, а затем уничтожить и ни с кем, кроме меня, не обсуждать.
— Даже с Сандрой?
— Особенно с ней. У нее появились проблемы.
Я положила пленку в карман, рядом с «жучком» — пуговицей, записывавшей нашу беседу. Странно. Сандра была моим учителем в политике и прекрасно знала, как я отношусь к Парселлу.
— Сандра доверила это поручение именно мне по причинам, которые вскоре станут вам понятными. Я не мог не оправдать ее доверия и хотел бы, чтобы вы прочли это послание, пока я еще… в состоянии обсудить его с вами.
— Я посмотрю его вечером.
— Это насчет принципов, идеалов, о сложности…
— О'кей. — Сандра и Парселл? На время я выбросила эту мысль из головы. — Но вы же говорите, что, во?первых, я — идеалистка. Допустим, принимаю. А что во?вторых?
Парселл покачал головой, но ответил не сразу. Выдержав паузу, он произнес:
— Вы никогда не интересовались, почему вас назначили на самый непрестижный пост в Кабинете?
— Интересовалась. И если уж быть до конца откровенной, а не только скромной, я всегда думала, что эту должность создали специально для меня. Сандра протолкнула ее, чтобы у меня была возможность получить опыт на уровне Кабинета и чтобы это было не слишком заметно. Довольно странно, что отдел развлечений есть в Кабинете, а в Комитете его нет.
— Вы правы на девять десятых. Но это была моя идея, а не Сандры.
Такое заявление меня просто шокировало.
— Интересно…
— Или невероятно? — Он взъерошил свои волосы и поморщился. — Я планировал провести этот разговор, когда вы поднаберетесь побольше опыта.
— Побольше опыта, — повторила я. — У меня четыре ученых степени, два мужа и жена — не считая сотни или около того любовников до замужества. Я трижды побывала на Земле. Я как раз была там перед концом света. Я могу жонглировать тремя предметами разных размеров и играть на кларнете. Хотя все это я, конечно, проделываю не одновременно. У меня даже есть небольшой политический опыт. Но вам же этого недостаточно, понимаю.