— Я бы не назвала это амбициозностью. Мне не хочется быть боссом.
Как и в Ново?Йорке, в «Доме» дисквалифицировались люди с явными или потенциальными отклонениями психологического характера, такими, например, как страстное желание властвовать над другими людьми или склонность к мазохизму. Так что никаких Гитлеров, впрочем, как и Ганди, на руководящих постах оказаться не могло.
— Тогда к чему же вы стремитесь на самом деле?
— Познать тайны Вселенной. Попробовать все хоть однажды. Исключить угрозу войны в наше время. Иметь больше времени для игры на кларнете. Что за вопрос?
— Что за ответ? Хотя, конечно, только простые смертные могут дать откровенный ответ на этот вопрос. — Он возобновил мерное вышагивание, которое могло бы показаться величественным на первом уровне, но при низкой гравитации выглядело довольно комично.
— Многие люди, гораздо старше и мудрее вас, считают, что вы слишком быстро и далеко пошли. Думаю, нет нужды их называть.
— Нет.
— Среди тех, кто, несомненно, станет вашими соперниками в борьбе за мой пост, мало найдется таких, кто не позавидует вашей головокружительной карьере или не убоится вложенной в вас искры Божьей.
— Я заметила это. Но никто из тех, кто знает меня по?настоящему, никогда не обвинит в злоупотреблении этой искрой. Я через многое прошла.
Парселл назидательно поднял указательный палец.
— Это так. Не каждому дано было пережить то, что пережили вы. Никто на борту этой запаянной «жестянки» не сможет участвовать в революции, ядерной войне, испытать ужасы эпидемии чумы. Никого не похитят и не увезут в Лас?Вегас. Никто…
— Кажется, я поняла, к чему вы клоните.
— Все, что от вас требуется — это сидеть тихо и спокойно, не высовываться и вести себя хорошо.
— О, перестаньте. Я знаю, как мне себя вести.
— Давайте уточним. К примеру, на сегодняшнем заседании вы были просто ангелочком…
— Попытаюсь быть еще лучше.
— Вот видите? Достаточно одного колкого словца, чтобы вывести вас из себя.
— Мы же не на людях.
— Нет, мы на людях. Вы — на людях. Возможно, я — самый важный слушатель, который у, вас когда?либо будет. — Он замолчал, чтобы до меня дошло. Парселл был прав. Его авторитет был настолько велик, что, употреби он лишь малую толику своего влияния, я оказалась бы вмиг сброшенной со своего пьедестала. — Ваше выступление длилось сегодня всего сорок две секунды, и местоимение «я» прозвучало всего один раз. Знаю, что вы могли бы без особого труда детально изложить подробности проблемы, как поступили Смит и Манчини, или сделать свое выступление более фундаментальным и запоминающимся. Но в том, как умело вы преподнесли свой доклад, прослеживается присущий вам хорошо развитый инстинкт политического самосохранения. Я хочу помочь вам развить природные инстинкты и выработать определенную стратегию.
— В которой не нужно будет руководствоваться совестью?
— Только в этом случае вы не навредите себе самой. Если же вы не последуете моему совету, лучшим выходом для вас будет стать общественным деятелем. Вы должны влезть в эту упряжь и несколько лет терпеливо работать, быть скромным и полезным тружеником на политической ниве, принимать идиотские приказы от людей, которых не уважаете, учиться идти на компромисс, чтобы послужить глупости, не принося в жертву конечную цель.
Пахать и учиться терпению.
— Учиться быть политическим волом.
— Вы должны.
— Тем не менее вы сказали, что я, вероятно, смогу одержать победу на выборах, просто будучи самой собой. Такая возможность тоже не исключена, так ведь?
— Так. И это подводит нас к другому пункту части третьей.
— Надеюсь, целесообразной части.
— Вы внимательно слушаете, это радует. Вряд ли вам пригодится это записывающее устройство.
— Вы… ошиблись. Это лишь ваше предположение.
— Ничего подобного. — Парселл изобразил нечто похожее на улыбку. — Мы с Сандрой расходились во мнениях по многим вопросам — иногда самым главным, вроде права на накопительство, владения собственностью…
— Это как раз мне понятно.
— Но в чем мы были единодушны, так это во мнении о вас.
— В каком смысле? — Мне казалось, что я нравлюсь Сандре.
— В общей оценке ваших способностей, потенциала. С нашим мнением согласится любой человек, обладающий хоть малейшим опытом администрирования. Вы ведь можете быть объективной. Но самое главное, чего вы наверняка не можете увидеть, — это то, что вы самая опасная личность на борту этого корабля.
Я громко рассмеялась:
— Ага. Иногда у меня возникало желание запереть себя где?нибудь в темной комнате.
— Отнеситесь к моим словам серьезно и слушайте внимательно. Мы считаем «Дом» Ново?Йорком в миниатюре. Хотя это суждение упрощенное, а возможно, и ошибочное.
— Ну, мы же не «Мэйфлауэр».
— Что?
— Был такой корабль, который привез первых переселенцев из пуританской Англии в Америку. У них, кстати, не было заведующего развлечениями.
— Припоминаю. Они прибыли в Плимут. Не слишком удачное сравнение. Они могли, например, сойти на берег, могли добывать себе пищу. Если бы им не понравилась Америка, они могли бы возвратиться домой.
— Верные замечания. Извините, что перебила.
— Основные замечания касаются вас. Представим себе, что Ново?Йорк — это остров, окруженный множеством других островов. Есть континент — Земля, до которой тяжело добраться, и к тому же это опасное, неуютное место. Но остров может существовать самостоятельно, так же как и другие, соседние острова. Будем считать, что острова — это космические тела. Луна, остатки Декалиона и другие астероиды могут обеспечить своим обитателям нормальную жизнь без потрясений и сбоев. Предположим теперь, что мы — подводная лодка. У нас на борту с избытком продовольствия и всевозможных запасов. У нас даже есть заведующий развлечениями. Но мы не можем всплыть на поверхность, пока не достигнем пункта назначения, а к тому времени большинство из нас уже умрет.