— Господа оперы!?
Из темного угла, до которого не добирается свет тусклых ламп, выходит никто иной, как наш черный благодетель, таинственный учредитель и иногда защитник сотрудников отдела «Пи» Садовник собственной персоной. Даже если учитывать, что в подвале морга достаточно прохладно, длинный утепленный плащ в летний сезон смотрится несколько нелепо. Лица, естественно, не видно. Только общие, размытые очертания. Мазки глаз, губ, носа. Под начищенными ботинками умирают вырванные с корнем лепестки ромашки. Символическая смерть в символическом месте.
— Здравствуйте, лейтенант. Добрый день Мария. Спасибо, что не заставили слишком долго себя ждать. Места здесь хоть и уютные, но слишком многолюдные. Не люблю толпы.
Смех у Садовника неприятен. Монстроидальный какой?то смех, с привкусом насилия над собой. Не понять, толи шутит, толи всерьез издевается. Молодые лейтенанты таких фруктов не любят.
— У вас к нам дело? Нам сказали, что здесь, в морге, необходимо осмотреть какой?то необычный труп.
Садовник резко, почти неуловимо смещается в сторону и также резко, одним движением, выкатывает из темноты столик на колесиках для разделки. На столике что?то лежит, закрытое от любопытных взоров сотрудников отдела «Пи» грязным, в красных разводах, покрывалом.
— Не желаете полюбопытствовать? — Садовник легким толчком подталкивает стол к нам. Приходится сделать шаг в сторону, пропуская одинокую похоронную процессию.
Тяжелый стол врезается углом в стену, покрывало немного сползает и обнажает кусок неопределенной плоти. По моргу мгновенно распространяется удушливый запах гниющего тела и материи. Опытный, согласно справкам и дипломам, патологоанатом Баобабова бездыханно валится в мои, вовремя подставленные, объятия. Рискуя потерять равновесие, прижимаю бронежилет напарника к груди, склоняюсь под тяжестью и, не удерживаюсь на ногах. Падаю на покрывало. Хватает только сил и мужества подпихнуть вперед себя бронежилет.
Баобабова приходит в сознание, видит, где находится и повторно входит в транс.
Спасает нас, как ни странно, Садовник. Крепко удерживая в кулаках лейтенантские погоны, стаскивает меня на пол. Следом сваливается тело прапорщика Баобабовой. Благодарю бога, что не трупа.
— Наберут молодежь в органы…, — ругается Садовник, приводя в чувство Машку. Его лицо так близко, что кажется, еще немного и можно будет разглядеть черты. А главное, заглянуть в глаза. Меня со школьной скамьи учили, что глаза у человека практически паспорт.
— Мы от неожиданности, — почему?то оправдываюсь я, хотя оправдываться незачем. Любой, даже видавший виды опер в подобной ситуации от неожиданности может потерять сознание.
— Кто это? — Баобабова натренированный сотрудник и приходит в сознание также быстро, как и выходит из него. Поднимается на ноги, сжимает виски и на всякий случай отходит от тележки подальше.
Садовник задумчиво покачивает головой, размышляя о чем?то своем. Мне кажется, он сам не знает ответа на вопрос Марии.
— Это? Это…. Наверно вам стоит посмотреть самим. В целях безопасности мне запрещено приближаться к этому ближе трех метров. Не спрашивайте, почему? Таковы правила.
Переглядываемся с напарником. В конце концов это наша работа, хотим мы этого или нет.
— Ладно, — нехотя соглашается Машка. — Лесик, возьми меня за руку.
Хотелось бы, чтобы снятие покрова неизвестности произошло без моего участия, но видно соавторства не избежать. Сую указательный палец в приготовленный кулак Марии. Сжимает так, что слезы выступают.
Наверно вам стоит посмотреть самим. В целях безопасности мне запрещено приближаться к этому ближе трех метров. Не спрашивайте, почему? Таковы правила.
Переглядываемся с напарником. В конце концов это наша работа, хотим мы этого или нет.
— Ладно, — нехотя соглашается Машка. — Лесик, возьми меня за руку.
Хотелось бы, чтобы снятие покрова неизвестности произошло без моего участия, но видно соавторства не избежать. Сую указательный палец в приготовленный кулак Марии. Сжимает так, что слезы выступают.
— Готов? С богом!
Машка закусывает губу, прикрывает глаза и с визгом испуганной мыши смахивает кровавый саван.
— Ну ни фига себе! — удивляюсь совсем не по?лейтенантски. — Это что за мерзость?
На железном столе, вытянув тощие руки по швам, лежит человек. Очень старый человек. Глубокими морщинами изрезана кожа. Редкие седые волосы скомканы маленькими клубками. Желтые, чуть с кариесом зубы, оскалены в потолок. Глаза прикрыты ржавыми, но на вид очень старинными монетами с изображением огнедышащего дракона.
Но чудно не это. И пугают не морщины и улыбка смерти. У человека нет ног. Вместо них — невообразимо перекрутившаяся масса из мяса, костей и кожи. От пояса и ниже. Заканчивается все коротким, мохнатым, с серебряной проседью, хвостиком.
— Вы немногие из живущих, которые сейчас видят то, что обычному человеку видеть не позволено, — мне кажется, или у Садовника в самом деле дрожит голос? — Смотрите и помните о чести, которую вам оказали наши соседи по жизни. Перед вами один из представителей дружественной к человеческой расе цивилизации. Джин обыкновенный.
— Так это что, правда настоящий джин? — Баобабова совершенно без страха тыкает пальцем в перекрученный низ странного человека. Мне странно, что она не удивилась. В отличие от меня, молодого лейтенанта.