На правах старшего по званию отправляюсь к капитану. Просить о вооруженной поддержке. Помниться, в мой первый день работы кое?кто кое?что обещал. Вплоть до армии и флота.
У капитана Угробова мигрень второй степени. Мокрое полотенце вокруг головы. Пустая кобура на столе. В руках Уголовный кодекс. Рассматривает меня сквозь дырки от пуль.
— Чего тебе, Пономарев?
— Архиважное дело, — у молодых лейтенантов все дела архиважные. А как иначе?
По движениям ушей понимаю, что капитан Угробов морщится. Может от боли, а может от радости, что я заглянул в его кабинет.
— Нужна оперативная группа из ста пятидесяти человек для огневого прикрытия. Хотим взять парня, который у вас пистолетик увел.
Глаза капитана показываются из?за Уголовного кодекса. Если не ошибаюсь, в них тлеет заинтересованность. Решаю дожать капитана неопровержимыми фактами.
— Того самого парня, который по нашим прикидкам разворотил вам, товарищ капитан, квартиру и обчистил холодильник с вещественными доказательствами.
— Подробнее? — показывается и нос капитана, что, несомненно, говорит, мое красноречие весьма неоднозначно влияет на капитана.
— Докладываю суть, — присаживаюсь без разрешения. Победителей не судят. А кандидатов в победители за самостоятельность из кабинетов не выгоняют. Я же ноги на стол начальства не выкладываю. — Докладываю, товарищ капитан. Нашим отделом проведено закрытое расследование по вашему открытому делу. В результате поисковых мероприятий выявлен подозреваемый. Паспортных данных пока не имеем. Но нам известно его место жительства. Необходимо сегодня же извлечь гражданина из повседневной жизни и представить прокуратуре.
Капитан Угробов откладывает книгу всей жизни в сторону, мокрым полотенцем обтирает потное лицо и, сощурив глаза, сверлит взглядом:
— А вы, лейтенант, молодец! — я вежливо дергаю уголками губ, как бы соглашаясь, что я не совсем потерянный для отделения оперативный работник. — Найти за такое короткое время преступника не каждому по силам. Молодец! И что это за подлая личность?
Перегибаюсь через стол и выкладываю перед капитаном портрет подозреваемого. Тетка прапорщика Баобабовой некоторое время работала натурщицей в детской художественной школе. Портрет сделан со слов единственного свидетеля. Свидетель, естественно, я сам.
На бумаге несколько непонятное существо, в котором даже я сам с трудом узнаю ночного посетителя капитанской квартиры.
— Это? Что? — Угробов пальцем пододвигает лист с рисунком поближе.
— Подозреваемый, — удивляюсь недогадливости капитана. — Именно он, согласно нашему расследованию, забрался через форточку на место преступления и совершил, стало быть, само преступление.
Я слышу, как скрежещут зубы капитана. Вижу, как наливаются непонятным красным светом его глаза.
— Сто пятьдесят человек? — переспрашивает он. — А может объявить в стране военное положение?
— Военное положение? — обдумываю предложение капитан. — Рановато, наверно.
— Вы за кого меня принимаете? — шипит Угробов.
— За….
Капитан комкает словесный портрет преступника в единственном экземпляре и швыряет тугой бумажный ком мне в лицо. Никакого уважения к работе целого отдела.
Никакого уважения к работе целого отдела.
— Скажу вам откровенно, лейтенант Пономарев, я не люблю подчиненных, которые хотят развеселить меня в неподходящее время.
— Но все факты указывают….
— Это ваши факты? — перебивает капитан, кивая на комок. — Вы за кого меня принимаете, лейтенант? За тупицу?капитана, который ничего не соображает в криминалистике? Вы хотите чтобы я поверил, что оружие украл….
— Гигантский летучий мышь, — подсказываю я.
Капитан откидывается в кресле, закрывает устало глаза:
— …Четыре, три, два, один. Лейтенант. Может быть вы и спасли мир от инопланетного нашествия. Может быть. Лично я во всю вашу историю с зелеными человечками уже не верю. Чушь все это. Не было и нет никаких инопланетян. И нет никаких потусторонних сил. И даже вашей мыши быть не может.
— Но факты говорят….
— Факты, сынок, это отпечатки крыльев, тьфу, пальцев. Факты, это улики. Но не ваши фантазии. Я не знаю, по какой причине начальство приказало создать ваш отдел. Ему виднее. Но пока начальник здесь я, вы никогда не получите ни подкрепления, ни оружия, ни даже моего капитанского благословения. Я вас больше не задерживаю. Идите, и самостоятельно ловите своих летающих привидений.
Капитан Угробов хороший человек. Но он живет реалиями сегодняшнего дня и не хочет видеть, что мир постоянно меняется. Не хочет видеть, что преступность приобретает новые формы. А я не могу ничего доказать. Могу только поймать преступника. В этом моя задача. И в этом моя лейтенантская правда.
В приемной сталкиваюсь с секретаршей Лидочкой.
— Ой, товарищ Пономарев! А вы, правда, сегодня едете ловить мышей? А может сначала загляните в наш подвал? Пищат, заразы, печатать мешают.
Правильно Угробов побоялся мне пистолет выдавать.
Не обращаю на глупых секретарш внимание. Выхожу в коридор. Вдоль стен кучками стоят опера. При моем появлении коридорный шум затихает. Кто?то за спиной хлопает ладонями и пищит.
Издеваются. Над необычным и новым всегда издеваются. Но разве я виноват, что вижу то, что другие не замечают?