Пару часов дремлем у потрескивающих углей. На короткие мгновения ко мне приходит забытье. Вижу неясные образы грозящих пальцами полковников. Вижу капитана Угробова, плачущего перед нашими с Машкой портретами. Последним появляется прозрачный дух Садовника. Мне кажется, что я вижу его лицо, скрытое в тени. Пытаюсь подбежать ближе, но уже нет Садовника, только кучка белых лепестков от ромашек горят пионерским костром. А рядом Баобабова кружится в танце, и на ее бритой голове блестят искры костра.
Дергаюсь, просыпаюсь. Во рту вкус отвара из ромашек. Горький, напоминающий о раннем деревенском утре.
Баобабова медитирует. Расселась в позе «лотоса» на столе. Качается по сторонам, тихо мычит. Собирает небесную энергию. Что с ней делать в таком огромном количестве?
— Пропадем мы здесь, — шепчет Мария, останавливаясь.
— Откуда столь поспешные выводы? — молодости свойственно сомневаться в словах прапорщиков.
Баобабова спрыгивает со стола, помогает собрать скромные пожитки:
— Я, пока ты спал, осмотрелась немного. Дело, по всей видимости, полная дрянь. Сам увидишь.
Испугалась? Или сломалась? А может просто поддалась панике? В любом случае отмахиваться от слов профессионально прапорщика нельзя. Баобабова больше меня в службе сечет, больше видела, соответственно, больше и знает. Шрамов на ее теле я не считал, но с первого взгляда и так понятно, что она побывала в таких переделках, что мне и не снилось. Поэтому знает, о чем говорит.
Сразу за дверью просторное помещение. Судя по обилию диванов, диванчиков, мягких кресел, столиков и стоек — перед нашими горящими взорами комната отдыха. В кадках пальмы, на полах ковры, на стенах картины про жизнь шахтеров.
Пристальное внимание привлекает два пункта. Идеальная чистота помещения — пальмы политы, ковры пропылесосены, картины про жизнь шахтеров обметены. Кроме нечеловеческой чистоты, в различных точках комнаты, совершенно без всякой периодичности и смысла лежат на полу, на диванах и на столах аккуратные стопки одежды. Даже в кадке с кактусом валяется один набор.
— Подозрительное начало, — Баобабова склоняется над одной из стопок и осторожно проверяет комплектность. — Леш, ерунда какая?то….
Точно, ерунда. Комплектность с первого взгляда полная. Начиная от трусов, заканчивая носовым платком. Все выстирано и выглажено. На штанах стрелки, хоть масло режь. Обувь сверкает, зеркала не надо.
— В карманах ничего?
Со всеми мерами предосторожности проверяем карманы. Ни крошки.
— Ваши предложения, коллега? — не хочу показывать напарнику, что я несколько растерян. Трудно работать, когда нет подозреваемых, нет потерпевших. Имеется только незаселенный объект для исследования. И аккуратные стопки одежды рядом с политыми пальмами.
— Одно скажу тебе Лесик, — похоже, Мария сама слегка волнуется. — Как на исповеди перед тобой. Не хочется мне остаться в памяти народной холмиком из одежды. Но и безнаказанно оставлять безобразия здесь происходящие неподходящее дело. Если хорошо подумать, то эта работа как раз для нашего отдела. Лично я ни разу не встречала ничего подобного ни в отечественных, ни в зарубежных уголовных хрониках. И выяснить все, хочешь не хочешь, наипервейшая наша с тобой, Лесик, задача. Приоритет, одним словом.
Права Мария. Вот что значит опыт и умная голова.
— Тогда работаем. Фотоаппарат есть?
Баобабова достает из косметички раскладной штатив, сам фотоаппарат в кожаном футляре и большую круглую вспышку.
— Мне нужны качественные снимки. Со всех ракурсов. И рулетку, пожалуйста.
Пока Мария вспыхивает вспышкой, тщательно зарисовываю план комнаты отдыха. Не менее тщательно указываю на плане места расположения стопок одежды. Будет свободное время, соединим полученные точки, может что красивое и получится. Но на первый взгляд сплошной импрессионизм.
Закончив с комнатой отдыха, отправляемся дальше. Главная цель — найти передатчик и отправить пламенный привет генералу с просьбой немедленно прислать подкрепление. Надежды, по совести сказать, никакой, но ради приличия стоит попробовать.
Везде одно и тоже. В каждой комнате, куда заглядываем, предварительно постучав, в каждом коридорчике и даже в каждой кладовке видим выглаженную одежду. Машку это раздражает. Понимаю эту мужественную женщину. Она привыкла видеть везде разруху и смерть. А вместо этих, обязательных атрибутов преступления, жизнь подсовывает нам порядок и тишину.
Больше всего настораживает ощущение, что все помещения кажутся только что покинутыми персоналом. В лабораториях с незнакомым нам оборудованием, работают приборы. Кипит, переливаясь по изогнутым трубкам, разноцветная жидкость.
Кипит, переливаясь по изогнутым трубкам, разноцветная жидкость. Мерцают лампочки, искрят контакты. Кажется, вернись назад, и застанешь хозяев. Но это не так.
У меня появляется неприятное чувство, что за нами все время кто?то наблюдает. Баобабова успокаивает, поясняя, что это психическое.
Быстро минуем несколько коридоров. Движемся наугад. Ругаем себя за то, что не попросили у генерала плана зоны. Выходим в столовую и останавливаемся, пораженные увиденным.
Столы накрыты. Дымятся тарелки с супом. Парят котлетки. Сочатся парком чашки с кофе. Играет тихо музыка. Все залито светом. На стульях аккуратные стопки выглаженной одежды. Под стульями начищенная обувь.