Неподалеку приземляется Баобабова. Как учили — контакт, группировка, улыбка. Ни одного лишнего движения. Быстро отстегивает лямки, помогает мне подняться и оттаскивает немного в сторону. Вовремя. Из черноты ночного неба вываливается наш груз. Уверенно опускается на все четыре колеса, и прячется от суеты под белым покрывалом парашюта.
— С прибытием, — Мария стряхивает с моей головы сосновые иголки. — Как впечатления?
Впечатления сырые и колючие.
— Видел, что с самолетом?
Молча киваю. Зачем слова, когда и так ясно, здесь похуже, чем в Бермудском треугольнике. Нам с прапорщиком, считай, повезло. Остаться после такой переделки в живых, счастье.
Освобождаем машину от пут. Бронированная техника, подготовленная специально для нас стараниями начальника гаража, выдержала с честью и короткий полет и приземление. Даже антенна не погнулась. Забираемся внутрь. Через пять минут кабина наполняется теплом и спокойствием. Двигатель рычит почти нежно, напоминая о далекой цивилизации. Где?то там далеко остались наполненные спешащими людьми улицы, уютные кресла с протертыми подлокотниками. Ухоженные дороги и свежевыкрашенные скамейки. Когда еще встретимся?
— Куда ехать? — пристально высматриваю возможные направления. Везде одно и тоже. Тайга.
Машка указывает на одинокий столб, плохо различимый среди сухих елок. Указатель. На выцветшей заостренной с одного конца доске четыре цифры. До столицы черт знает сколько километров.
— Если Европа там, то место задания там.
На всякий случай Мария Баобабова проверяет свои умозаключения, подбрасывая монету.
— Если Европа там, то место задания там.
На всякий случай Мария Баобабова проверяет свои умозаключения, подбрасывая монету. Все сходится.
— Только не гони, — предупреждает Машка, устраиваясь поудобнее. — Дорога хреновая.
Правильно сказала. Дорога совсем никакая. Тоесть абсолютно. В свете мощных фар крепкие сосны, корявый сухостой, блестки воды, да зеленый ковер травы.
Умеют сволочи делать, когда захотят. На кочках даже не подбрасывает. Небольшие болотца как лужи, вброд. Большие объезжаем. Только?только просох. Во второй раз валяться в жиже нет никакого желания.
Ветки хлещут по лобовому стеклу. Тайга сурова. И скрытна. Не хочет пускать в свои владения. Так и норовит подсунуть под колеса булыжник покрупнее. Но отдел «Пи» не на отдыхе. Мы на работе. Поэтому наплевать нам по большему счету на камни и ветки. Главное, не завязнуть. И чтобы луна почаще выглядывала из?за темных туч. Все веселее.
— Ой!
Не успеваю сообразить, с каких таких радостей прапорщик Баобабова охает. Джип зависает на месте. Взвизгивает освободившимися колесами и стремительно летит вниз. Слышен треск ломающегося дерева. Врезаемся носом, пару секунд раздумываем в какую сторону рухнуть, валимся в стандартное положение. От удара двигатель глохнет, фары брызгают светом и гаснут.
Не уследил, раззява.
Ничего не видно. Даже выкалывание глаз не поможет. Что у меня, что у Баобабовой.
Слышу странные, карябающие звуки. Не могу определить, что это? Но звуки раскачивают джип из стороны в сторону резкими рывками.
Баобабова страшно ругается. Не конкретно на меня, но на всех зеленых оперов, которых не научили внимательно смотреть за дорогой. Хочу напомнить, что дороги, как таковой, не было совсем, но в это время вспыхивает карманный фонарик. Машка крутит единственным источником света по сторонам. От джипа в темноту бросаются неясные тени. Успеваю заметить, что тени имеют лица земляного цвета.
— Сволочи! — завершает ругательства Баобабова. Но теперь ясно видно, что завершение словесного потока относится не ко мне.
На джипе сняты все колеса, ободрано все железо. На месте двигателя зияющая дыра. Дверцы отсутствуют, панель приборов не прощупывается. Даже пепельница исчезла. Остался собственно сам каркас, руль в моих руках и два сиденья. Да и то, только потому, что мы на них сидим.
— Сволочи, — кажется, Мария смеется.
— Эт?то кт?то? — перенесенный шок оставил несвойственные молодым лейтенантам последствия.
— Да туристы?дикари, — улыбается прапорщик Баобабова, обследуя оставшуюся часть некогда прекрасно оборудованной машины. — Чисто сработано.
— Ты почему не стреляла? — проходит все. И даже последствия после шока.
— Эх, Лесик, — снисходительно лыбиться напарник, — Да если бы я только дернулась, меня, да и тебя, дорогуша, в клочья разорвали. Эти ребята посерьезнее, чем вся наша мафия вместе собранная. К тому же ребятам помочь надо было. Железо в тайге на вес золота. Скажи спасибо, что нас не обчистили.
Совестливые туристы пошли. Колеса сперли, а карманы не тронули. И кому жаловаться? На ближайшие сто верст мы с Марией единственные представители закона.
Выкарабкиваемся из остатков машины. То, что осталось от джипа валяется в неглубокой, но с душой вырытой яме. На дне ямы заостренные дрючки.
— На хозяина рыли, — на всякий случай Баобабова измеряет рулеткой размеры ямы и заносит данные в блокнот. В работе отдела «Пи» нет мелочей. Может и пригодится.
— А они снова не придут? — опасливо озираюсь, смутно ощущая чужие взгляды из черных кустов.
— Нет, — голос Марии тверд и уверен. Человек знает, что говорит. Опыт, есть опыт.
Опыт, есть опыт. — У нас в багажнике еды было на два месяца. Но лучше поскорее уйти с этого места. Одичавшие туристы не любят, когда по их территориям ходят чужаки.
Чужие здесь не ходят. Это точно. Кто зашел, тот пропал. Науке, как и обществу, не известно, сколько таких вот туристов блуждают по тайге. Тысячи? Миллионы? Может когда?нибудь через сотни лет мы к, наконец, узнаем, что глубоко в тундре, независимо от общества развивалось и росло свое, неизвестное никому, государство. Со своей малоразвитой культурой. Со сказками о далеких странах и вкусном мороженном.