— Ты кто, дед?
Старик кашляет в кулак, пугая кладбищенскую тишину:
— Да сторож я здешний, — обтирает прокашлянными ладонями дряхлую бороду. — Охраняю, стало быть, вековой сон мирно усопших.
Неторопливо, с чувством собственного достоинства встаю, отряхиваю облепленные травой штаны. Зелень на зелени не видать. Баобабова тоже очухивается. Изгибается, отцепляет цепкий крест, но пистолет свой убойный пока не убирает. Оценивает ситуацию сложную, думает.
— Милиция мы, — для чего?то вытаскиваю удостоверение. Все равно темно, букв не разобрать. — Лейтенант Пономарев я. А это, — киваю на замершую для стрельбы Марию, — А это со мной. Из тех же органов. Ваши Документики можно?
Старик хлопает по карманам. Вместо документов вытаскивает дымящуюся трубку, вставляет в рот, затягивается и выпускает едкую дрянь прямо мне в лицо.
— Я с распапортами по могилам не хожу, — пых, пых. — Зачем сторожу распапорт. Меня и так все знают. Митричем меня местные кличут. А у вас дело какое здесь? Неужто авторитета Мишку Кляпа эксгуминировать будите? Так его два дня назад уже, того…. Чисто конкретные молодые люди сгуминировали.
— И с Мишкой разберемся, — обещаю я, — Мы по?другому, по государственному делу.
Старик резко дергается, изгибается, запускает сухую руку за пазуху. Скрежет грудь чахлую.
— Тварь мелкая кладбищенская, — отвечает на взгляд мой вопросительный. — Задрала совсем. А дело государственное нужное. Только вам не здесь искать надо. Здесь все больше с этого веку покоятся. На старое кладбище ступайте. К графам, да баронам. В западный сектор, ежели по?современному. Вот по этой тропинке и ступайте.
Под взмахом сухожильной руки тропинка меж могил проявляется. Петляет вдоль оградок, в свете луны прямо светится.
— Да с тропинки, служивые, не сходите. Мало ли пустая могилка под ноги кинется. А то и того хуже….. У меня здесь и не такие храбрецы пропадали.
— Подожди, старик….
— А в центре старого кладбища склеп стоит, — старик меня не слушает, знай вшей ловко за пазухой давит. — Вот там своего красавчика и ищите. Избавьте нас от негодяя. Он нас тут всех уже достал. Поспешайте, служивые. И самое главное, люди добрые, на всякие крики да призывы глупые не оборачивайтесь.
Он нас тут всех уже достал. Поспешайте, служивые. И самое главное, люди добрые, на всякие крики да призывы глупые не оборачивайтесь. Да вы и сами умные, правила знаете. Не в Большом театре чай, а на кладбище.
Слова ли старика, или что?то другое, необъяснимое, заставляют меня оглянуться. Кроме тускло поблескивающих остриев могильных оград, да надгробий, ничего нет.
Возвращаю голову в исходное положение. Хочу допытать старика о подозрительной осведомленности. А старика?то и нет. Растворился в ночи. Растаял. Только лампа тусклая на тропинке стоит, пламенем холодным мерцает.
— А где? — верчу головой, пытаясь отыскать сторожа.
Машка беспомощно разводит руками.
— Только что…. Здесь вот. А я отвернулась на секунду. Чертовщина какая?то.
Не чертовщина это, уважаемая коллега, а кладбище. Место темное и в высшей степени странное.
— Да…дела. Подозрительный старик, не находишь?
Мария соглашается, продолжая тщетно разглядывать в темноте пропащего.
— Леша. А ты заметил, что дед знал, что нам нужно? Вернее, кто? Утечка информации?
— Кроме нас двоих о предстоящей операции никто не знал. И уж тем более кладбищенский сторож.
— А может, это галлюцинация? Может, и не было никакого старика. Я недавно читала, что существует теория, которая допускает массовые галлюцинации.
— А лампу куда в твою теорию пристроить?
Склоняюсь поближе к лампе. Интересная штучка. Ржавые бока. И надпись :- «Дорогому Митричу от жильцовъ. 1739годъ». Раритет исторический.
— Не трогай ты ее, — Мария дотрагивается до плеча. Прикосновение напарника успокаивает нервы. — Вдруг заразная.
— Заразная, не заразная, а лишнее освещение не помешает. У тебя тары никакой в заначке нет?
Баобабова, покопавшись в косметичке, протягивает мелкоячеистую сетку. Фонарь аккуратно опущен в упаковку. В случае опасности им можно пользоваться как ударным оружием
— С дедом мы потом разберемся, — обещаю Марии, которая никак не может угомониться, вертит головой по сторонам, беспричинно тыкая в темноту оружие. — Но я так думаю, человек нам полезную информацию слил. Дорогу указал. Тропинку. Значит, на верном мы пути.
— А вдруг там засада?
— Засаду могли бы поближе к выходу устроить. Нет. Я старику верю. Не в его годах подлыми делами заниматься. Тем более, помнишь, сказал он что подозреваемый достал тут всех.
— Кого всех?
Вопрос Баобабовой справедлив, но не имеет точного ответа. Мысли стариков, тем более сторожей с раритетными лампами, слишком непонятны.
— Пошли, — ночь в самом разгаре и оставаться на кладбище слишком долго нежелательно. — Я впереди, ты прикрываешь тыл. Стрелять без команды не рекомендую. Особенно в мою сторону.
Через пять шагов замедляю шаг. Мария, наоборот, убыстряет и мы, не сговариваясь, хватаемся друг другу за руки. Не от страха. Я парень смелый, да и Баобабова проверенный в деле сотрудник. Просто так спокойнее. Рука друга, она и на кладбище рука друга.
Светящаяся тропинка указывает дорогу. Мимо нас проплывают чьи?то могилы. Пошатнувшиеся оградки, хлюпкие скамейки, засохшие цветы и пластмассовые венки. Размышлять над природой светящейся дорожки не хочется. Может порошок какой, а может необъяснимое природное явление. Нашу группу данный вопрос не волнует. У нас другое задание.