— Турул ждать в Черной Балке, — начала я.
— Да, Турул ждать, — печально подтвердил малыш.
— Турул сердиться, Турул кричать, Турул наказывать Буртун.
— Турул наказывать, — еще более печально повторил низенький вожак.
— Турул наказывать, — еще более печально повторил низенький вожак.
— Буртун хорошо помогать. Буртун мне нравиться. Буртун мне жалко. — Говорила я все это искренне. Для маленького ночного душегуба Буртун оказался вполне милым и забавным созданием. — Я хотеть помочь Буртуну. В Черной Балке Турул. Если я поехать в Черную Балку — Турул кричать и наказывать Буртун.
— Кричать, наказывать. — Малыш до сих пор не мог понять, куда я клоню.
— А если я ехать по тракту дальше, Турул не узнать. Турул не кричать. Турул не наказывать Буртун.
— Если твой ехать по тракту дальше… — Маленький вожак начал о чем-то догадываться.
— Да, если я ехать по тракту дальше, а Буртун ничего не говорить Турул, его охотники ничего не говорить Турул — Турул ничего не узнавать, не кричать, не сердиться, не наказывать. Ну ладно, надо ехать в Черная Балка. — И я начала поворачивать коня.
Малыш соображал быстро. Через миг он встал перед Мышаком и замахал руками.
— Твой не надо ехать Черная Балка! Твой надо ехать тракт! Буртун ничего не сказать, охотники ничего не сказать! Турул не узнать и не рассердиться!
Я собиралась еще немного покочевряжиться, потребовать от Буртуна чего-нибудь ценного за свою доброту; мелькнула и вовсе шальная мысль заехать на Черную Балку и поморочить этого неведомого Турула, но тут снова накатила сонливость.
— Ну хорошо. Мой поехать по тракту. Турул ничего не узнать.
Счастливый вожак ночных карликов еще шагов сто бежал следом, благодарил и обещал отдать свои заветные колокольчики. От Буртуна я избавилась, напомнив, что надо договориться с остальными охотниками. А то Турул узнает, а дальше сам знаешь, что будет. Буртун тут же исчез — готовить Турулу обычную беду всех правителей, которые не успевают увидеть и сделать все сами и вынуждены полагаться на слуг. А дальше можно было ехать совершенно спокойно. Вся окрестная ночная нечисть была стянута на охоту за нами и осталась теперь позади.
— Ну давай, мертвец, слезай, — сказала я болтающейся поперек седла туше.
— А вдруг на пути еще кто-то встретится? — робко спросил Воротник, которому даже тряска на седле была сейчас милее пешей прогулки.
— Слезай, обжора! Хватит спорить. Я уже наговорилась на сегодня — весь язык отболтала!
— Бойтесь речей их, с ними в спор не вступайте, — вдруг четко выговорил дракончик, соскальзывая с коня.
— Что ты сказал? — сонно поинтересовалась я, но услышала в ответ только уже привычное нытье и хныканье о том, что не подобает королям ходить пешком, а драконьи короли вообще должны лишь гордо реять в поднебесье.
К следующему селу мы выехали еще до рассвета, но сразу стучаться в ворота я не стала. На придорожном лугу темнела копна душистого сена — в нее я и зарылась, спугнув молоньщиков, которые дунули с луга двумя мохнатыми тенями. В этой копне я и встретила рассвет. Я лежала в душистой траве, когда из-за леса выглянул краешек солнца, засияли нестерпимым светом Столпы Света и огненная дорожка пробежалась по Восточному Тракту, сметая все наваленное за ночь и возвращая к первозданному виду. Солнце поднималось все выше. А я еще спала.
— Что?! Упустили?! Каких четыре оленя? Какой там пьяный тролль в юбочке, два десятка мелких ящериц и одна разноцветная змея? Вы должны были поймать дракона! Как никто не видел? Кто там все устраивал? Буртун? Привести его ко мне! А сами проверьте все еще раз — следующей же ночью!
Черный Повар откинулся на спинку мягкого удобного кресла в одном из темных глубоких подвалов Белокозинска.
Согнутая тень облегченно кинулась от него наутек. Рано она радовалась. Черный Повар мог очень спешить, мог быть просто жутко занят, но все равно всегда старался выкроить хоть немного времени, чтобы помучить провинившихся слуг.
— А ты непрост, маленький дракончик, очень непрост, — задумчиво пробормотал Черный Повар самому себе. — Ты ускользнул от Ночи. Посмотрим, как одолеешь День! Чернильницу и пергамент мне, — резко крикнул Черный Повар во мрак. И, немного подумав, добавил: — И еще одну свечку!
Пугать и наказывать подчиненных лучше в полумраке, под зловещие отблески багровых теней. А вот указы лучше писать при обычном свете.
Глава двадцать пятая О НЕСОМНЕННОЙ ПОЛЬЗЕ СНА
— Госпожа Странствующая! — Кто-то осторожно трогал меня за руку.
— Ррррр! — не открывая глаз отозвалась я.
— Госпожа Странствующая!
— Укушу! — пригрозила я сквозь сон, но неведомый приставала не унимался.
— Госпожа Странствующая, проснитесь!
— В лягушку превращу! — пробормотала я, но уже знала: от меня не отстанут. Пришлось открыть глаза и сесть.
Возле копны собралась целая толпа. Впереди стояли три седобородых старца, очень внушительных в своих белоснежных одеждах и с огромными посохами в руках. Рядом мялся мужчина чуть помоложе, без посоха, но сплошь увешанный оберегами и знаками. Сбоку приткнулась девица в нарядном уборе, с караваем хлеба в руках, чумазый здоровяк в кожаном переднике, крепкий человек с быстрым хитрым взглядом и толпа детишек с женщинами чуть поодаль — как будто в страдную пору у них не было других дел. В общем, будить меня пришли и самые старые, и самые мудрые, и самые красивые, и сильные, а остальные за всем этим наблюдали. Интересно, за что мне такая честь? Все глядели на меня с почтительным ужасом. Будут выгонять или просить что-нибудь сделать? Ох, лучше бы выгнали!