Серый камень горы высился надо мной, очищенный от земли и мусора. И в нем проступала огромная фигура гнома в круглой шапке, вскинувшего над головой правую руку с зажатой в кулаке кочергой — точной копией моей недавней находки. Левой водник крепко держал за поводок извивающуюся у ног вздыбившуюся оскаленную ящерицу. Фигура гнома была схвачена на полудвижении, шаге вперед. Казалось, что еще чуть-чуть — и он проломит тонкую пленку камня и ступит в водоем. Верхушка тоннеля едва доставала гному до колена, а извивы тела ящерицы, се лап и хвоста вплетались в прихотливые впадины и уступы чаши, обегая почти половину круга. Неописуемое зрелище! Не знаю, сколько я любовалась изваянием, сколько восхищалась мастерством скульпторов, но когда решила рассмотреть поподробнее ящерицу, то заметила еще кое-что, пусть не такое большое, но по-своему весьма важное. В водоеме были еще десятка три подобий каменного серого чудовища. Только не сто локтей длиной, а где-то десять, не серых, а коричневых, и не каменных, а вполне даже живых — с большими желтыми глазами, короткими сильными лапами и большими гребнями на хвостах, но все равно очень похожие на живущую в траве юркую мелочь. Они плескались, ныряли, возвращались с трепещущей в пасти рыбой, лежали на камнях и выглядели не очень замученными и не такими уж забитыми. С десяток ящериц собрался в одной широкой мелкой луже, на сгибе правой передней лапы своей каменной большой родственницы. А на пальцах изваяния раскинулся самый здоровый из пока увиденных мной живых зверей — ящерица выдающейся толщины, раза в полтора крупнее остальных, с зеленым ожерельем на шее, браслетом на хвосте и кучей блестящих побрякушек на лапах. Она величественно и самозабвенно дремала — в общем, скорее всего, была здешним главным вождем. Рядом с ней, чуть пониже, примостилась ящерица почти таких же немалых размеров. Один глаз у нее сильно заплыл от полновесного синяка и превратился в узкую щелку. Что-то мне это напомнило, но вот что?
Временами между ящерицами возникали потасовки. Они с шипением вцеплялись друг другу в плечи, носы, трепали друг друга, подпрыгивали и обрушивались сверху, пока после нескольких схваток один зверь не признавал себя побежденным и не бросался наутек.
Вожак на возвышении временами искоса поглядывал на все это с ленивым спокойствием, зато одноглазая следила зорко и ревниво. Одна ящерица в пылу погони оказалась слишком близко.
— Шшшшш! — Одноглазая мгновенно кинулась на нарушительницу, ухватила за шею, сильно встряхнула несколько раз, потрепала и столкнула с площадки.
Потревоженный вожак шевельнул хвостом, в воду с плеском упал округлый камень, но почему-то не пошел на дно сразу, а начал колыхаться на поверхности. Ящерица с подбитым глазом тут же кинулась в воду, ухватила камень зубами и почтительно положила у лап вождя. Так это же не камень, а череп! С двадцати шагов, правда, тяжело было разглядеть чей. И таких вот камней возле вожака было довольно много. Я глядела на этих потомков бедненьких и несчастных ездовых ящериц, и мне почему-то все меньше хотелось к ним спускаться.
— Шшшшш! — Одноглазая поймала еще одну нарушительницу за хвост и самозабвенно его трепала. Хозяйка хвоста шумела и вырывалась.
Нет, надо искать другой путь! Я развернулась, но тут, как всегда, вмешалась судьба и все расставила по своим местам. Потревоженная куча не вынесла очередных моих движений, дрогнула, пошатнулась и двинулась вниз, в чашу. Толчок отбросил меня вбок, в речку. Я с визгом врезалась в воду, коснулась близкого дна и вынырнула в облаке брызг уже в чаше.
— Кхе-кхе! Апчхи! Кхе! — прокашлялась я, протерла глаза и убрала с лица волосы, стоя по пояс в воде. А потом смогла оглядеться. В мою сторону был развернут десяток голов, и на меня уставилось примерно вдвое большее количество глаз. Я отплевалась улыбнулась и помахала всем рукой. Висящая на цепочке кочерга, которую я, оказывается, не потеряла, хлопнула при этом меня по плечу.
Ответом была напряженная тишина. Ящерицы замерли где придется. До самой ближней было шаго семь, но она тихонько отгребала в сторону. Несколько ящериц непрерывно переводили взгляды: то на меня — то на нависшее огромное изваяние гнома, на гнома — на меня. Вожак лежал на прежнем месте и в прежней позе, но сонным или ленивым уже не выглядел. Одноглазая ящерица ошеломленно разжала челюсти, но жертва тоже замерла на месте, оставив хвост лежать в пасти мучительницы. Течение медленно разносило съехавшую кучу по всей чаше.
Признаюсь, это был не самый приятный миг моей жизни. Тяжело, когда на тебя глядят желтыми глазищами непонятные создания с хищными привычками и что-то решают.
— Привет, ящерки! Не бойтесь, я вас не трону! — крикнула я, решив искренностью сразу завоевать их доверие.
— Шимбл! Цшш! Ишичссогг! — Выплюнув наконец-то чужой хвост, прошипела ящерица с подбитым глазом и с плеском бросилась в воду, только круги пошли. Ну конечно! Это ей от меня недавно досталось палкой! Интересно, а она меня узнала?
— Ишичссогг! Ишичссогг! — слышалось со всех сторон.
Водоем прямо вскипел от биения множества лап и хвостов. Несколько маленьких волн несильно толкнули меня в грудь. Потомки ездовых ящериц показали замечательную быстроту и резвость. Понятно, почему их когда-то выбрали для упряжки гномы. Через несколько мгновений в чаше остались лишь я, вожак и парочка извивающихся хвостов, хозяева которых пытались втиснуть свои тела в явно неподходящие по размерам щели.