— А как ты их растрепал, одного за другим — раз-два! И отец твой, наверно, лучше бы не справился! — не пожалела я похвал маленькому герою. И когда Воротник довольно заурчал, быстро спросила: — Так что же ты с коровами не поделил?
Спать без теплого дракончика оказалось не очень приятно, а пришлось.
— А я думала, мы друзья, — только и успела я бросить в спину, вернее, хвост удаляющегося Воротника.
Глава одиннадцатая О СТАРЫХ СТРАХАХ
Утренняя роса разбивалась о босые ноги и холодила кожу с каждым шагом. Это на поляне. Под деревьями травы было мало, зато та же роса сыпалась за шиворот с каждой задетой ветки. Вечером от дороги до поляны я прошла с десяток шагов, а вот с утра вдруг умудрилась заблудиться и погуляла от души. Очень скоро я закуталась в плащ и брела по рассветному лесу, как привидение Светлой, вернее, коричневой Девы, и завидовала Воротнику, оставшемуся безмятежно спать на поляне, шагах в пяти от меня. Птицы провожали меня насмешливыми трелями. Брр! Кто бы знал, как холодно ходить по лесу в такую рань даже летом! Не имела прежде такой привычки. Но сегодня у меня был план. Прокрасться в сонное село, получить деньги, вывести по-тихому Мышака — и дальше в путь, без лишней шумихи, ненужных речей и душераздирающих прощаний. Отличный план! Но насквозь неосуществимый. Во-первых, встать раньше деятельных крестьян — уже отдельный, достойный песни подвиг. А во-вторых, для окончательного расчета полагалось солнце, которое все равно среди ночи всходить не собиралось. И еще нужен был староста. А для начала было бы неплохо отыскать хотя бы село — и эта мысль становилась для меня все важнее и важнее с каждым шагом. Я уже подумывала о позорном «Ау!» и «Где вы, люди!», но тут наконец-то однообразная череда древесных стволов и холодных капель разорвалась, и в просвете среди веток я увидала далекий желанный частокол и услыхала собачий брёх.
Ура!
Конечно же я вышла к селу с самой дальней от ворот стороны и долго обходила частокол. Ну не успела. Ну все проснулись. Пройду по-тихому, найду старосту — и назад.
— Утро доброе, госпожа Странствующая! — Я вздрогнула и заозиралась. Но голос с небес оказался всего лишь голосом дозорного с вышки за частоколом.
— Доброе, — не стала я спорить, хоть крепко в этом сомневалась.
— Со Странствующей я говорю, со Странствующей, — во весь голос объяснил кому-то дозорный и продолжил беседу уже со мной, тоже не очень тихо: — А как здорово вы их вчера побили — одна целый десяток!
Уже десяток кровопийц вместо восьми, а ведь прошла только одна ночь! Страшно подумать, сколько тысяч вампиров во главе с вампирским королем будет на моем счету уже через месяц. Отличная тема для баллады.
Дозорный продолжал громко вспоминать самые удачные моменты вчерашней битвы. Странно. Вроде бы зрителей я тогда не заметила, но кого-то из местных рассказчиков это не остановило. Оказывается, перегорели и покорежились вампиры от моих боевых песен, при деле был еще огненный меч против их черных клинков, ну и Воротник был на подхвате — парочку раненых добил. Спорить я не стала — и так было достаточно шумно. Такое вот у меня вышло скрытное возвращение.
У ворот пришлось подождать, пока выходило стадо. Два крепких пастуха с кнутами, луками и большими ножами на поясах следили не столько за двумя десятками коров и шустрыми телятами, сколько за двумя бугаями с недобрым, налитым кровью взглядом. Я тоже приглядывала за Рогачом и Рыжим — так сразу назвала для себя эту мирную парочку. Огромные звери, ростом с Мышака в холке и раза в четыре тяжелее, неспокойно мычали, останавливались, озирались и гребли копытами землю. Им явно очень хотелось хорошенько кого-нибудь боднуть, а может, и затоптать. Рыжий даже пошел было в мою сторону. Но осуществить коварные планы мешала пара крупных собак, с | лаем хватающая забияк за ноги и хвосты.
— Вышли позже — вот они и сердятся, — объяснил нехорошее поведение рогатых один из пастухов, заворачивая быка на дорогу. Суматоха с мельницей сбила привычный порядок жизни всему селу.
Как только стадо вышло, я шмыгнула в ворота.
— Да на мельнице он, — сообщила найденная на огороде жена старосты, имени которой я во вчерашней суматохе не расслышала.
Чтобы не тратить зря время, я сразу зашла забрать из хлева Мышака. Не знаю, как это выглядело со стороны, но, поверьте, мне пришлось гораздо тяжелее,; чем с вампирами! Да и шума было не меньше. Мышак встретил меня умиротворенным фырканьем, ласково ткнулся в плечо и игриво начал хватать за рукав. Овса ему вчера на радостях насыпали такую гору, что он даже не смог все съесть. Так что до моего прихода Мышак был явно счастлив. Когда я взяла уздечку, он смутно забеспокоился и попятился. А потом я сняла с загородки седло. И тут Мышак понял, что жестокая судьба снова наносит ему безжалостный удар. Снова его ждет бесконечная дорога, трава, звездное небо вместо крыши над головой, дожди, метели, медведи, упыри и волки. Мой верный конь решил поспорить с судьбой и приготовился к бою за свое счастье. Я оценила его решимость и отложила седло.
— Утю-тю-тю-тю, — приближалась я к коню, пряча уздечку за спину и протягивая в руке горсть овса.