Однако в ситуации постмодернизма, когда все заинтересованные лица заранее договорились между собой, что никакой «истинности» как бы вовсе нет и быть не может, приняли и усвоили идею множественности интерпретаций (а следовательно, и оценок, а следовательно, некорректности любого однозначного оценивания), художественная критика кажется мне просто отдельным жанром концептуального (ну или постконцептуального искусства), равно как литературная критика — еще одним литературным жанром.
Но это мое частное мнение, ни на какую «истинность», разумеется, не претендующее. Я и высказал-то его лишь потому, что надо ведь хоть что-то о критиках написать. А что прикажете делать? Не список же «лучших критиков» публиковать — во-первых, я все же не эксперт в данной области, чтобы выбирать «лучших», а во-вторых, с этими списками вообще одно расстройство: пропустишь кого-нибудь по рассеянности, и будет его неназванное имя зиять укоризненной прорехой.
Ориентиры я вам все же подскажу: обращайте внимание на фамилии авторов «ХЖ», «Максимки», «Кабинета» или зайдите в интернет, посмотрите на список критиков, опубликованный на портале «Современное искусство в сети» — для начала вполне достаточно, можно начинать читать тексты и соглашаться / не соглашаться, выбирать для себя «понятных» и «сложных» авторов, да и просто «своих» и «чужих» — обычное, в сущности, дело.
А вот еще небольшая «историческая справка».
Сначала (в те легендарные времена, когда актуальное русское искусство было еще «советским» и «неофициальным») никаких критиков как бы и вовсе не было.
Нет, ну был, конечно же, Борис Гройс. Но он был в Германии.
Были еще Маргарита и Виктор Тупицыны — они были в Америке.
И Гройс, и Тупицыны анализировали русское современное искусство как бы извне, со стороны и, я предполагаю, с учетом ожиданий западной аудитории.
А вот «изнутри» его как бы никто и не анализировал. Вернее, это были вынуждены делать сами художники. И ведь, можно сказать, только этим и занимались, с величайшим удовольствием.
Регулярные собрания — чтения и показ художественных «объектов» — с обязательными обсуждениями, на которых начал вырабатываться общий для всего круга язык описания и какие-то оценочные критерии. Это было очень важно: художественная критика необходима новому искусству как одно из условий его существования, а собственно критиков, теоретиков почти не было, и эта функция стала распределяться между авторами.
Вероятно, именно с тех пор совмещение художественной деятельности и самостоятельных теоретических изысканий стало для многих русских актуальных художников абсолютно нормальной практикой.
51. Культовость
Смешное понятие «культа» и «культовости» пришло в художественный мир из шоу-бизнеса и стало одновременно синонимом и необходимой составляющей понятия «успех». Успешный художник сегодня — это «культовый» художник. Доподлинно известно (откуда известно — непонятно; тут мы имеем дело с расхожей истиной неизвестного происхождения, из разряда сомнительных и в то же время как бы неопровержимых), что вот, например, Олег Кулик — это «культовый художник». А Катя Деготь — «культовый критик». Владимир Сорокин и Виктор Пелевин — «культовые писатели». Марата Гельмана периодически обзывают в прессе «культовым галеристом». Где-то, когда-то я слышал остроумное определение: «Культ — это восхищенное недопонимание».
С вашего позволения, на этом и остановимся.
52. Культурная политика
Рассуждать о культурной политике России я решительно не способен. Поскольку, не являясь специалистом в данной области, не могу дать профессиональную оценку ситуации, а высказаться эмоционально, не употребляя нецензурных слов и выражений, в настоящей работе совершенно неуместных, попросту невозможно. Поэтому главы под названием «Культурная политика», по идее, быть не должно. Никто бы, кстати, и не заметил…
Однако вот попалось на глаза интервью Андрея Ковалева с директором Московского института имени Гете Михаэлем Кан-Аккерманом, напечатанное в газете «Время МН».
Поэтому главы под названием «Культурная политика», по идее, быть не должно. Никто бы, кстати, и не заметил…
Однако вот попалось на глаза интервью Андрея Ковалева с директором Московского института имени Гете Михаэлем Кан-Аккерманом, напечатанное в газете «Время МН». И импортный герр Кан-Аккерман, совсем как русский куратор, сетует: Политики, за малым исключением, сейчас ничего не понимают в культуре и не считают ее нужной. Что ж, диагноз поставлен.
Остается добавить, что российские политики даже не пытаются сделать вид, будто считают актуальную культуру чем-то нужным. Когда они поймут, что создавать такую иллюзию совершенно необходимо, можно будет и о культурной политике писать, не матерясь.
53. Куратор
Термин произошел от латинского curator — попечитель. Из трех его значений, приведенных в словаре (лицо, которому поручено наблюдение за какой-либо работой; член конкурсного управления; студент-медик, следящий за ходом болезни лежащего в клинике больного), мне, по понятным причинам, особенно нравится последнее.
В художественном мире куратор — не просто «главный организатор», но и, что немаловажно, проводник проектного начала в актуальном искусстве. Куратор обычно оказывается активным соучастником, соавтором или даже автором художественного проекта. То есть получается, что, по большому счету, кураторская деятельность — это такая принципиально иная форма авторства в искусстве.