— Спасибо, — поблагодарил Федор Петрович. — А какой именно процент?
— Ну, это мы решим уже при конкретных переговорах. А пока, я думаю, вам надо обсудить то, что сказал я, а я поразмыслю обо всем еще раз, со своей стороны. И поверьте: ни один серьезный человек — американец, японец, немец, француз, кто угодно — не пойдет на ваши условия, но предложит вам то же, что и я; разница может быть только во второстепенных деталях. Позвоните мне — одного дня вам хватит? — послезавтра в девять часов. Было очень приятно, господа. Бай-бай.
Они вышли. Классная девица, проходившая по коридору, на миг подняла на них глаза, но тут же утратила интерес.
— Да в конце концов, — сказал Федор Петрович, — какая разница: тут, там? Там даже лучше! — И он засмеялся. — А тебя такой вариант не радует? Родные березы держат?
— Березы не березы, — сказал А. М. Бык, — но вижу сложности. Землянин пока что невыездной: срок секретности не истек. А ты, наоборот, так сказать, невъездной.
— Это еще почему? — нахмурился обидчивый Федор Петрович.
— Они коммунистов не очень любят впускать.
— Это-то дело поправимое, — сказал Федор Петрович. — Да и они, говорят, собираются смягчить… А вот с Земляниным. Без него нельзя? Пусть обучит кого-нибудь на первое время, а там и сам подъедет. Не станем же мы его надувать! Или, думаешь, не поверит?
— Да нет, он вообще доверчивый, — сказал А. М. Бык. — Но вот насчет обучения — тут не всякий человек подойдет.
— Уж такие там тонкости!
— А ты можешь взять первого попавшегося, дать ему краски, кисти и сказать: нарисуйте-ка мне портрет вождя! Нет, его надо сперва обучить, а для этого талант нужен, верно?
— Значит, нужно найти.
Не бросать же дело из-за этого! Подсуетиться надо… Да вот хотя бы эту его ассистентку взять: она уже наверняка дело освоила… Как думаешь, а он ее? Ничего, между прочим, девуля… — Тут мысли его сделали поворот. — И та, что нам только что попалась — тоже ничего-о!
— Дай сто долларов! — попросил Бык неожиданно.
— Спятил? Где я возьму тебе?
— А мне и не надо. Просто эта девушка меньше не возьмет.
— Распустился, — вздохнул Федор Петрович. — Вконец распустился народ… — Тут он снова повеселел: — А представляешь, Аркашка: приезжаем мы оттуда в отпуск домой, в Москву, полные карманы долларов? Ну жизнь пойдет!.. — И он громко захохотал.
— Тихо ты, — сказал А. М. Бык. — Глядей разбудишь. Об охране труда не думаешь, тоже мне руководитель…
XI
И опять приходится повторить: есть какая-то незримая связь между людьми! Потому что подумал вот Федор Петрович о Землянине и девушке Сене — и ведь как в воду глядел!
…Они лежали тесно, первый зной схлынул, но осязание друг друга продолжалось, а удивление случившимся не только не уменьшалось — у Вадима Робертовича во всяком случае, — но росло даже. Что-то хотелось ему сказать, но слов не находилось, чтобы выразить, это только прикосновениями и можно было передать — рук, губ… Сеня молчала, и не понять было: жалеет ли о совершившемся, раскаивается ли — или просто живет сейчас телом, и телу хорошо. Но уж таким был Землянин: сомнения для него были, что зубная боль. И не удержался, чтобы не спросить тихо, одним дуновением:
— Не жалеешь?
Она в ответ легко засмеялась.
— Чему ты?
— Просто пришло в голову… Знаешь, кто ты был сейчас?
— Я? — Он тоже невольно улыбнулся, радуясь легкому ее настроению. — Кто же?
— Собака на сене.
Он не понял:
— Почему?
— Набросился, как собака на кость. Даже СПИДа не испугался.
— Не подумал даже. А почему на сене?
— Как зовут меня — забыл?
Каламбур ему не понравился, и Сеня почувствовала это.
— Извини, я плохо пошутила… Ты спросил, не жалею ли. Нет. Я ведь сама этого хотела. Потому что тебя давно уже поняла. Почувствовала. И так решила. Женщине вовсе не обязательно знать: она чувствует, что ей нужно, что подходит… и что — нет.
— И ты решила?
— На сегодня, — сказала она. — Вот на эту ночь. Дальше — еще не знаю. А вот ты… подумал о чем-нибудь? Ты-то ведь меня совсем не знаешь.
— Ну как же не знаю, — лениво протянул он. — Очень даже знаю.
И вдруг задумался: а ведь и в самом деле — что он знает? Даже приподнялся на локте.
— Слушай, а и в самом деле… Пришла ниоткуда…
— Как же — ниоткуда? Вот отсюда, из этого самого дома.
— Кто ты? Где работаешь?
Она чуть усмехнулась.
— Неудавшаяся кинозвезда. Ныне — дипломированная секретарша со знанием стенографии, умением обращаться с магнитофоном работать на компьютере, печатать — это уже само собой.
— Кто ты? Где работаешь?
Она чуть усмехнулась.
— Неудавшаяся кинозвезда. Ныне — дипломированная секретарша со знанием стенографии, умением обращаться с магнитофоном работать на компьютере, печатать — это уже само собой.
— И работаешь?
— Конечно. Кто бы стал меня кормить?
— Разве ты ходишь на службу? Ты все время у нас…
— Не навечно, к сожалению, — вздохнула Сеня. — Просто у меня сейчас отпуск. Кончится — и придется тебе с Быком думать, то ли приглашать меня на постоянную работу — а я запрошу много, можете столько не захотеть, — или же будешь меня видеть от случая к случаю. — Она погладила его по голове, по плечу — крепкому еще, мужскому. — Одичаешь без меня, отвыкнешь…