— То есть… вы меня отпускаете?
— Да, вы можете идти.
— И за мной не будут следить? Я вольна сделать то, что необходимо?
— Что вы имеете в виду?
Белла поднялась со стула, словно львица, расправляющая лапы перед охотой, и женщины пристально поглядели друг на друга через стол.
— В бою все средства хороши, — ответила она.
34
Я слышу, как он дышит во тьме, которая окружает слепящий свет, направленный мне в глаза. Он не показал мне своего лица; я знаю лишь, что его голос мягок, словно крем. Но я не оказала содействия, и он начинает злиться, понимая, что меня не так-то просто сломать.
А теперь он еще и встревожен из-за персонального отслеживающего устройства, которое он обнаружил на моем запястье. Он блокировал его, вытащив батарейку.
— С кем ты работаешь? — спрашивает он. И сует устройство мне в лицо. — Кто отслеживает тебя?
Несмотря на то что мой рот разбит, а губы опухли, я все-таки умудряюсь произнести хриплым шепотом:
— Человек, с которым тебе не захочется встретиться. Но вскоре придется.
— Не придется, если он не найдет тебя.
Неизвестный бросает отслеживающее устройство вниз, и, ударившись об пол, оно издает звук разбивающейся надежды. Когда он снял его с меня, я еще не пришла в сознание, а потому не знаю, когда именно оно перестало передавать сигналы. Возможно, задолго до того, как я оказалась в этом месте, а это означает, что меня не смогут найти. И мне придется здесь умереть.
А я ведь даже не знаю, где я.
Мои запястья скованы наручниками, которые прикреплены к стене болтами. Голыми ступнями я чувствую бетонный пол. Света в помещении нет, за исключением того, который он направил мне в глаза, нигде нет и намека на солнечные лучи, проникающие сквозь щели в окнах. Вероятно, на улице ночь. А может быть, сюда никогда не проникает свет, и крики из этих стен никогда не просачиваются наружу. Я щурюсь от яркого света, пытаясь разглядеть окружающее пространство, но ничего, кроме этого луча и тьмы, не различаю. Мои руки вздрагивают, страстно желая обхватить оружие, завершить то, что я так много лет стремилась закончить.
— Ищешь свой меч, верно? — говорит он, помахивая клинком в луче света, чтобы я могла увидеть его.
— Прекрасное оружие. Настолько острое, что им можно без всякого труда отрезать палец. Ты убила их именно им? — Он взмахивает мечом, и клинок со свистом проходит мимо моего лица. — Я слышал, что ее руку отрубили очень ровно. А его голову снесли одним махом. Оба были профессиональными убийцами и обоих застали врасплох. — Он поднес клинок к моей шее и прижал так плотно, что металл затрепетал от моего скачущего пульса. — Ну, посмотрим, что он сделает с твоим горлом?
Я стою недвижно, не сводя глаз с черного овала его лица. Я уже примирилась с мыслью о смерти, так что я готова к ней. Честно говоря, все эти девятнадцать лет я готова была умереть, и взмахом клинка он наконец освободит меня, отпустит к моему мужу. Встречу с ним мне приходилось откладывать лишь из-за этого неоконченного дела. Сейчас я ощущаю вовсе не страх, а лишь сожаление о неудаче. Этот человек никогда не почувствует укус моего меча на своей шее.
— В тот вечер в «Красном фениксе» был свидетель, — сказал он. — Кто это?
— Неужели ты думаешь, что я скажу?
— Так значит, кто-то все-таки был там.
— И никогда не забудет этого.
Меч сильнее упирается мне в шею.
— Назови имя.
— Ты ведь все равно убьешь меня. Зачем мне это делать?
Повисает долгая пауза, и он убирает меч.
— Давай заключим сделку, — спокойно предлагает он. — Ты называешь мне имя свидетеля, а я рассказываю, что стало с твоей дочерью.
Я пытаюсь осознать его слова, но тьма начинает кружиться вокруг меня, а пол словно разверзается под моими ногами. Он видит, что я в замешательстве, и смеется.
— Ты ведь даже понятия не имела, что все это связано с ней, верно? С Лорой — ее ведь так звали? Ей было около четырнадцати. Я помню ее, потому что выбрал ее одной из первых. Красивая малышка. Длинные черные волосы, узкие бедра. Она была такой доверчивой. Ее нетрудно было уговорить сесть в машину. Она тащила столько тяжелых учебников и еще свою скрипку, а потому с благодарностью согласилась, чтобы ее подвезли до дома. Это оказалось легко, потому что я был другом.
— Я тебе не верю.
— А зачем мне врать?
— Тогда скажи мне, где она.
— Сначала назови мне имя свидетеля. Скажи, кто был в «Красном фениксе». А потом я сообщу тебе, что стало с Лорой.
Я никак не могу свыкнуться с этим открытием и пытаюсь понять, откуда этот человек знает о судьбе моей дочери. Она исчезла за два года до того, как мой муж погиб во время стрельбы в ресторане. Я даже не представляла, что между этими двумя событиями существует связь. Я полагала, что судьба просто нанесла мне двойной удар — этакое кармическое наказание за какой-нибудь жестокий поступок, совершенный в прошлой жизни.
— Она была такой талантливой девочкой! — произносит мягкий голос. — В первый же день репетиций я понял, что мне нужна именно она. Вивальди, «Концерт для двух скрипок». Помнишь, как она разучивала это произведение?
Его слова — словно взрыв, шрапнель рвет мое сердце, ибо теперь я понимаю, что он говорит правду. Он слышал, как играла моя дочь. Он знает, что с ней стало.