— Не знаю. Пока это всего-навсего кусочек очень сложной мозаики. — Джейн махнула бармену. — Можно мне счет?
— Да ни за что, — возмутился Букхольц.
— Вы уже оказали мне услугу, рассказав о Шарлотте.
— Я все равно постоянно сижу здесь. На этом месте, в этом баре. Вы знаете, где меня найти. — Хэнк поглядел на ее звонящий телефон. — Вижу, вы девчонка нарасхват. Счастливая!
— Это зависит от того, кто звонит. Детектив Риццоли, — ответила Джейн в трубку.
— Мне жаль, что пришлось сделать этот звонок, — сказал мужской голос, который, похоже, и в самом деле говорил весьма неохотно. — Полагаю, вы начальница детектива Таня?
— Да, мы работаем вместе.
— Я звоню от имени всех родственников погибших. Нам не хотелось бы иметь дело с детективом Танем. Ему удалось огорчить всех нас, особенно бедняжку Мэри Гилмор. Прошло столько лет, зачем нас снова вынуждают отвечать на все эти вопросы?
Джейн провела по волосам, с ужасом думая о разговоре, который ей придется провести с младшим коллегой. «Ты государственный служащий, а потому ни в коем случае не должен докучать гражданам».
— Прошу прощения, сэр, — проговорила она в трубку. — Я не разобрала вашего имени.
— Патрик Дион.
Джейн выпрямилась. И посмотрела на Букхольца, с явным интересом следившего за разговором. Раз уж стал копом, останешься им на всю жизнь.
— Дина Мэллори — ваша бывшая жена? — осведомилась Риццоли.
— Да. Очень болезненно вспоминать, как она умерла.
— Я понимаю, как вам сложно, господин Дион. Но детектив Тань вынужден задавать вопросы.
— Дина погибла девятнадцать лет назад. Никогда не было ни малейших сомнений в том, кто именно ее убил. Почему эта тема всплыла снова?
— Я не вправе обсуждать это. Дело касается…
— Да, я знаю. Дело касается «текущего расследования». Именно это и сказал детектив Тань.
— Он был прав.
— Марк Мэллори в ярости, а Мэри Гилмор и ее дочь ужасно расстроены из-за этого. Сначала нам присылают по почте записки, а теперь звонит детектив Тань. Нам очень хотелось бы знать, почему все это происходит.
— Прошу прощения, — с трудом вставила Джейн. — О каких записках идет речь?
— Это продолжается, наверное, уже шесть или семь лет.
Каждый год тридцатого марта в наших почтовых ящиках появляются записки, словно мрачные напоминания о годовщине.
— И о чем же говорится в записках?
— Я всегда получаю копию Дининого некролога. А на обратной стороне кто-то пишет: «Неужели вы не хотите узнать правду?»
— Вы сохранили эти записки?
— Да, Мэри тоже свои сохранила. Вот только Марк до того разозлился, что выкинул их.
— Кто рассылает их? Вы не знаете?
— Предполагаю, что они приходят от человека, который разместил объявление в «Глоуб». От этой Айрис Фан.
— А зачем госпоже Фан делать такие вещи?
На том конце провода повисла долгая пауза.
— Мне не хотелось бы говорить дурное о госпоже Фан. Она потеряла мужа и, я знаю, тоже очень страдала. Мне жаль ее. Но, кажется, тут все предельно ясно.
— Что ясно?
— Эта женщина безумна, — проговорил Патрик.
12
Когда в дверь позвонили, Маура уже успела накрыть стол и поставить в духовку ножку ягненка. Всем известно, что у мальчиков-подростков обычно хороший аппетит, поэтому Маура купила черничный и яблочный пироги, запекла четыре картофелины и очистила штук пять кукурузных початков. А ест ли мальчик салат? Маура понятия не имела. В те отчаянно голодные дни, которые они прожили вместе в диких местах Вайоминга, они с Крысом умудрялись питаться тем, что удавалось достать. Маура видела, как мальчик поглощал собачьи галеты, фасоль из консервных банок и древесную кору. Наверняка он не станет воротить нос от салата латука, а витамины ему, пожалуй, очень нужны. Когда в январе она видела его в последний раз, Крыс был бледным и тощим, и сегодня Маура готовила для того недокормленного парнишки. Вне зависимости от того, как пройдет эта неделя, думала она, мальчик ни за что не уедет из моего дома голодным. Только к этому Маура могла подготовиться, только эту деталь она могла полностью контролировать.
А вот все остальные детали первого визита паренька в ее дом были окутаны неизвестностью.
Джулиану «Крысу» Перкинсу Маура была обязана жизнью, но при этом она едва знала мальчика, а он почти не знал ее. Бок о бок они старались выжить, а ведь вряд ли есть связь теснее, чем отношения между двумя людьми, вместе глядевшими в лицо смерти. И вот скоро они узнают, выдержит ли эта связь серьезную проверку недельного общения в цивилизованных условиях.
Когда раздался звонок в дверь, Маура вытерла руки кухонным полотенцем и, ощущая, как сильно вдруг заколотилось сердце, поспешила в прихожую. Успокойся, он ведь всего-навсего мальчик, мысленно приказала она себе, открывая дверь. И чуть было не упала — огромная черная собака, радостно подскочив, поставила передние лапы ей на грудь.
— Волк! Фу, малыш! — крикнул Крыс.
Пес смачно и радостно лизнул ее лицо, и Маура рассмеялась. Собака снова опустилась на четыре лапы и, завиляв хвостом, залаяла. Маура улыбнулась пареньку — тот явно был в ужасе от безобразного поведения своего четвероногого друга.
— Ну? — проговорила Маура. — Может быть, ты тоже меня обнимешь?
— Здравствуйте, мэм, — вымолвил он и неуклюже обвил ее своими длинными руками.