— Да.
— Вы любите свою работу?
— Не думаю, что «любить» — подходящее слово.
— А какое же подходящее?
— Это трудная работа. Интересная.
— И вам не мучительно видеть все это?
— Кто-то же должен говорить вместо мертвых. Я умею это делать. Они — вернее, их тела — рассказывают мне, как они умерли. Естественной смертью или насильственной. Да, порой это выводит из равновесия. Заставляет задуматься: что такое быть человеком, если твои собратья творят друг с другом подобное. Но, мне кажется, я рождена именно для этой работы, для того чтобы говорить вместо мертвых.
— Как вы думаете, я смогу делать это? — Крыс поглядел на стопку документов. — Заниматься той же работой, что и вы?
— Ты имеешь в виду — быть патологоанатомом?
— Я тоже хочу узнавать объяснения. — Крыс посмотрел на Мауру. — Я хочу быть как вы.
— А это, — улыбаясь, проговорила она, — самая большая лесть, которую я когда-либо слышала в свой адрес.
— В школе Вечерни преподаватели считают, что я умею подмечать то, что не видят другие.
— В школе Вечерни преподаватели считают, что я умею подмечать то, что не видят другие. Поэтому, мне кажется, я смогу это делать.
— Если ты хочешь быть патологоанатомом, — сказала Маура, — тебе нужно получать очень хорошие оценки в школе.
— Я знаю.
— Тебе придется поступить в колледж, а потом пять лет учиться в медицинской школе. После этого придется пройти ординатуру и аспирантуру по судебной медицине. На это уйдет много времени и сил, Крыс.
— Вы хотите сказать, что я не смогу?
— Я просто говорю, что тебе нужно по-настоящему хотеть этого. — Маура посмотрела парнишке в глаза и подумала, что на какую-то секунду разглядела там мужчину, которым он однажды станет. Глубоким и чрезвычайно преданным. Человеком, который будет не только говорить вместо мертвых, но и бороться за них. — Тебе придется постичь науку, потому что только наука способна доказать твою правоту во время свидетельских показаний. Интуиции недостаточно.
— Даже если у тебя очень сильная интуиция?
— То, о чем свидетельствует капля крови, куда убедительней интуиции.
— Но ведь интуиция подсказывает, если что-то не так. Как на той фотографии.
— На какой фотографии?
— На той, что с китайцем, который покончил жизнь самоубийством. Я покажу вам. — Он поднялся и снова принес на стол ноутбук и папки с документами. Несколькими щелчками мыши Крыс опять вызвал изображение тела У Вэйминя, лежащего на кухне «Красного феникса». — Полиция считает, что он выстрелил себе в голову один раз, — сказал Крыс.
— Да.
— Посмотрите, что лежит на полу рядом с ним.
Вчера вечером Маура лишь бегло просмотрела фотографии. Было поздно, они провели много времени с Крысом, к тому же ее тянуло в сон после двух бокалов вина. Теперь же она внимательней пригляделась к погибшему повару и к оружию, которое У Вэйминь все еще сжимал в своей руке. Возле его плеча лежала использованная гильза.
Крыс указал на задний план фотографии, на то, что она не приметила. На вторую гильзу.
— Сказано, что у него в голове одна пуля, — проговорил Крыс. — Но если он стрелял дважды, куда же девалась вторая?
— Возможно, где-нибудь там на кухне и осталась. Вероятно, в таких обстоятельствах полиция не видела смысла искать ее.
— А почему он выстрелил дважды?
— Во время самоубийств такое случается. Жертве нужно набраться смелости, чтобы убить себя, и, возможно, в первый раз он промахнулся. Или пистолет дал осечку. Я сталкивалась со случаем, когда самоубийца выстрелил себе в голову больше двух раз. Еще один произвел выстрел недоминантной рукой. Был и мужчина, который… — Маура осеклась, внезапно ужаснувшись тому, какой разговор она ведет с шестнадцатилетним парнишкой.
Однако Крыс смотрел на нее спокойно, словно коллега-профессионал.
— Безусловно, это обоснованное опасение, — проговорила она. — Не сомневаюсь, что полиция учла его.
— Но мнение свое не изменила. И по-прежнему считает, что он убил этих четырех человек, хотя не может объяснить, почему он это сделал.
— А как это можно было объяснить? Повара очень немногие знали лично.
— Да и меня по-настоящему никто не знал, — тихо заметил паренек.
Теперь Маура поняла, что именно так встревожило мальчика. Ведь его тоже называли убийцей, его тоже осуждали люди, едва ли имевшие представление о том, какой он человек. Глядя на У Вэйминя, Крыс видел себя.
— Ну хорошо, — согласилась она. — Давай на минуту представим, что он не убивал себя. Предположим, это была инсценировка самоубийства.
Значит, кто-то еще должен был застрелить этих четырех человек, а затем прикончить повара.
Крыс кивнул.
— Подумай. Представь, что ты повар. Ты стоишь на кухне, и вдруг кто-то начинает стрелять в соседнем помещении. У пистолета нет глушителя, так что ты услышал бы выстрелы.
— Как же тогда получилось, что больше никто их не слышал? В отчете сказано: в трех квартирах наверху были люди, но они слышали лишь один хлопок. Поэтому никто не бросился сразу же звонить в полицию. Потом вниз спустилась жена повара и обнаружила его тело.
— Ты много успел прочитать?
— Большую часть отчета.
— Тогда я от тебя отстала, — призналась Маура.
Она открыла папку с отчетом, который составили Стейне и Ингерсолл. Когда детектив Тань только привез эти материалы, ей не хотелось заниматься дополнительной работой, и Маура отложила бумаги, глянув на фотографии лишь мельком. Теперь же она прочитала полицейский отчет от начала до конца и поняла, что Крыс прав. Семь разных свидетелей заявили, что слышали всего один хлопок, однако в ресторане «Красный феникс» было обнаружено в общей сложности девять гильз.