Скитер возбужденно переглянулся с Марго.
— Ради Бога, позвольте нам поговорить с вашей хозяйкой, — сказал Малькольм.
Спустя минуту они уже показывали фотографии плотной пожилой даме с седыми волосами и плохими зубами.
— Он это, точно говорю, — заявила она, ткнув пальцем в фотографию Ноа Армстро. — В воскресенье дело было — ну, когда рынок-то на улице торгует. У Салли, у свояченицы моей, лоток здесь. Так она продала с пяток костюмов в воскресенье, а этот тип, он дал ей пятерку. А цена этой пятерке — грош, и тот ломаный, как платить пришлось. Помню я поганца этого, потому как стояла рядом с Салли, и уж как она радовалась, что цельную пятерку заработала. Очень ей деньги нужны были. Этот ублюдок, он ее до работного дома доведет, а она-то ведь вдова с самой с войны, и ни мужа, ни ребенка какого, в ее-то годы. Это я со своих доходов покупаю ей чего поесть, да за комнату заплатить в Лаймхаусе.
— Вы не помните ничего такого, что могло бы помочь нам найти его? Может, он говорил, где остановился?
— Не, не говорил, а то б я за ним копов послала.
— Дорогая леди, — произнес Малькольм, вынимая из бумажника две пятифунтовые бумажки. — Вы оказали нам неоценимую помощь. Прошу вас, проследите, чтобы ущерб, понесенный вашей свояченицей, был возмещен.
Старуха выпучила глаза при виде таких денег. Трясущейся рукой взяла она у него банкноты и повертела перед глазами. Слезы катились у нее по щекам, когда она сжала бумажки в руке. Шелест бумаги показался Скитеру оглушительно громким.
— Ступай, детка, — сказала она дрожащим голосом. — Ступай, скажи Салли, Господь послал ангела, чтоб помог нам. Храни вас Бог, мистер.
Глаза у девушки тоже были на мокром месте. Она сделала реверанс и выбежала черным ходом. Хлопнула дверь, выпуская ее на двор, и Малькольм надел цилиндр.
— Всего хорошего, мадам. Еще раз спасибо. Если услышите что-то еще, у девушки есть моя карточка.
Они так и оставили ее стоящей и прижимающей бумажки к груди.
Стоило двери закрыться за Скитером, как Малькольм повернулся к нему.
— Они здесь, как и ожидалось. Остается только найти их убежище. До меня тут дошло, что они вряд ли живут в самом этом квартале, иначе торговцы опознали бы в них соседей.
— Но ведь им нужно есть, не так ли? — заметил Скитер. Глаза Малькольма оживленно вспыхнули.
— А из этого следует, что провизию им приносят на дом.
— А знаете, — задумчиво сказала Марго, — если бы мне пришлось скрываться в Ист-Энде и если бы я знала, что во мне неизбежно распознают иностранца, я бы нашла себе место, где проживает много иммигрантов, чтобы не слишком выделяться. На ум приходят Спитафилдз и Бетнел-Грин.
— Верно. — Малькольм посмотрел на север. — Неплохая мысль. Что ж, начнем с рынка Спитафилдз, идет?
Они зашагали в северном направлении, потом взяли чуть западнее, по Бишопсгейт, потом снова свернули на север, протискиваясь сквозь толпу и уворачиваясь от грузовых фургонов. Спитафилдз-маркет, когда они добрались до него, представлял собой какофонию голосов, нараспев выкликавших что-то на кокни. На английский язык это походило очень мало. Свежие цветы наполняли сырой утренний воздух нежным ароматом. Девушки-цветочницы раскладывали их по тяжелым корзинам и разносили для продажи в кварталах побогаче. Груды овощей на прилавках вносили свою долю в общий букет запахов. Торговки рыбой ссорились из-за цен на мидии и угрей. Оборванцы торговали мукой грубого помола, а матери их в это время отсчитывали пенни, расплачиваясь за брикеты чая.
— Я буду очень удивлен, — крикнул Малькольм, перекрывая царивший на площади шум, — если мы не отыщем здесь их след. Мистер Джексон, будьте добры, займитесь правой стороной рынка. Вы, мистер Смит, пойдете налево, а я — прямо.
Вы, мистер Смит, пойдете налево, а я — прямо.
Они разделились, и Скитер начал с первого лотка, где женщина лет пятидесяти взвешивала здоровые круги сыра. Ему пришлось легонько толкнуть ее и показать шиллинг, чтобы она обратила на него внимание.
— Не видала таких, — коротко бросила она, сунув в карман Скитерову монету.
Он попытал удачи у соседнего лотка, бойко торговавшего спитым чаем. Отрицательный ответ стоил ему еще одного шиллинга и нескольких тычков в ребра от покупателей, которым не терпелось купить брикет чая за два пенса. Он переместился к торговке цветами, подозрительно косившейся на него поверх белоснежных фиалок, желтые серединки которых были ярче солнца в сером небе Спитафилдз. Женщина раздраженно мотнула головой и сунула в карман монету уже третью за несколько минут. Скитер огляделся по сторонам в поисках Марго и Малькольма — оба мрачно, но решительно продвигались вдоль рыночных рядов. Он со вздохом повернулся и поплелся к следующему лотку, над которым свешивались с крюков пухлые окорока.
— Четой-то вы про них спрашиваете? — поинтересовался мужчина за прилавком, подслеповато вглядываясь в фотографии.
— Мы полагаем, что они фальшивомонетчики. Они обманули молодую даму, которая держит магазин в Бетнел-Грин: дали ей фальшивую банкноту, которая почти разорила ее, лишив возможности оплачивать счета. Я слежу за этой шайкой с самой Америки, только там они печатали не фунты, а доллары. Мужчина колебался, и у Скитера вновь пробудилась надежда. Он выудил из кармана блестящую монету в полкроны. — Я понимаю, что вам не хочется никого закладывать, — сказал он, показывая монету, — но эти люди разоряют женщин, которые не переживут таких потерь. Пожилая вдова-солдатка на Миддлсекс-стрит потеряла из-за них пять фунтов.