Сеян протянул руку и подскочивший Юний вложил в нее небольшой свиток. Консул развернул и быстро пробежал глазами.
— Назовись! — велел он отцу, опуская свиток.
— Луций Корнелий Назон Руф, префект Лугудумского монетного двора, сенатор, с сыном Марком.
— Знаешь, зачем ты здесь?
— Нет, консул.
— Ты обвиняешься в оскорблении Тиберия Цезаря Августа, сына Божественного Августа, императора, народного трибуна, консула и великого понтифика. Тебя также обвиняют также в участии в заговоре против императора с целью его убийства…
Сеян говорил монотонно, словно читая, хотя свиток он давно отдал Юнию. Я понял, что такое обвинение он произносил много раз.
— Что скажешь, префект? — спросил консул, и я уловил в его голосе интерес — впервые, как он заговорил.
— Кто обвиняет меня?
Голос отца был спокойным.
— Это важно? — усмехнулся Сеян.
— Да, консул! Обвинения ложны. Поэтому я хочу, чтобы обвинитель повторил их здесь, передо мной.
Сеян сделал знак, и преторианец ввел в зал женщину. Она была одета в некогда богатую, но теперь грязную и изорванную столу. Шла она медленно, шаркая ногами, и, присмотревшись, я понял, что это старуха. Лицо ее было цвета земли и все в морщинах.
— Она обвиняет тебя, префект!
— Не знаю ее. Никогда не видел!
— Знаешь, префект, — вновь усмехнулся Сеян. — Посмотри внимательнее!
Отец подошел к незнакомке и несколько мгновений внимательно рассматривал ее. Затем повернулся к консулу и покачал головой.
— Нет, консул!
— Как зовут тебя? — обратился Сеян к старухе.
— Корнелия, — голос женщины был тихим и сиплым.
— Знаешь человека, что стоит перед тобой?
Корнелия взглянула на отца и не ответила.
— Я спросил тебя! — повысил голос Сеян.
— Мои глаза плохо видят… — забормотала старуха. — Я столько месяцев в подземелье… — она еще что-то бубнила себе под нос, но по всему было видно, что Корнелия боится.
— Ты отказываешься узнать человека, которого обвиняешь в соучастии в заговоре? — помог ей консул. — Я правильно понял?
Старуха вместо ответа подошла к отцу и в свою очередь стала рассматривать его.
— Ты Луций? — спросила тихо.
— Меня так зовут.
— Не узнала тебя, — продолжила старуха, — столько лет прошло. У тебя морщины и ты с сединой. А когда-то был маленький, пухлый и рыжий. Как я ненавидела тебя тогда!
Отец побледнел.
— Ты Корнелия?!
Вопрос был глупым, имя женщины было названо ранее, но никто в зале не удивился.
— Вспомнил! — хмыкнул Сеян. — А говорил «нет»!
— Прошло более тридцати лет, консул! — твердо сказал отец. — Когда я в последний раз видел эту женщину, мне было шестнадцать.
— Но ты ее знаешь?
— Она моя дальняя родственница.
— Какие отношения вас связывают?
— Я ее ненавижу.
— За что?
— Она отравила мою мать, чтобы занять ее место. По ее наущению отец отослал меня из Рима под присмотр отставного легионера. Я прожил одиннадцать лет на ферме, так больше не увидев отца.
По ее наущению отец отослал меня из Рима под присмотр отставного легионера. Я прожил одиннадцать лет на ферме, так больше не увидев отца. К тому же он подписал «эманципацио», лишив меня наследства. В этом я тоже вижу влияние этой женщины. Когда мне исполнилось шестнадцать, Корнелия отравила моего отца и завладела его богатством. Я, единственный сын всадника, одного из богатейших людей Рима, был вынужден поступить в легион, чтобы не умереть с голоду. Эта женщина разрушила мою жизнь. Ты считаешь, консул, что после всего того, что она сделала, я вступил бы с ней в заговор? Найдется ли хоть один человек в Риме, который поверит этому?
В зале стало тихо. Речь отца была не просто смелой, она прозвучала, как обвинение.
— Что скажешь? — обратился Сеян к Корнелии.
Старуха молчала.
— Говори! — нахмурился консул. — Это правда?
— Я отравила их! — вдруг выкрикнула старуха. — Это правда. Почему он должен жить в довольстве и богатстве, а мои дети — в нищете?! Разве его отец добыл свое золото честно? Он предавал людей, посылал их на смерть и завладевал их имуществом! Разве не так?
— Моя мать никого не убивала! — воскликнул отец. — Она была доброй и добродетельной!
— Люди, которых твой отец обрек смерти, тоже не убивали! Тем не менее, их зарезали.
— Эти люди были преступниками! Они выступили против императора Августа, и Цезарь приговорил их к смерти. Мой отец только помог их отыскать.
— Враги Цезаря — враги Рима! — в голосе Сеяна звучал металл. — Тот, кто помог отыскать врагов, заслуживает награды. А какая награда причиталась тебе, женщина?
— Если б ты знал, консул!.. Его отец заставлял меня делать такое!.. Каждый день… Распутный старик!
— Ты могла уйти.
— Обречь своих детей на нищету?
— Но ты терпела одиннадцать лет!
Корнелия замолчала.
— Отвечай! — раздраженно воскликнул Сеян.
— Позволь мне, консул!
Сеян удивленно глянул на подошедшего Юния.
— Говори!
— Дорогой из Лугдунума у меня было время поговорить с префектом Корнелием. Мне показалась странной внезапная смерть его отца. Я попросил рабов из канцелярии проверить записи. Вот! — Юний достал из-за пояса свиток.
— Что это?
— «Адопцио». Марк Корнелий Назон усыновил Луция Корнелия, то есть принял его обратно в семью. Он сделал это за два дня до своей смерти.
— Будь он проклят! — завопила старуха. — Мне сказал, что только собирается!..