— Дура! — рявкнул отшельник. — Чем тут поможешь! Нагадила, а теперь подлизывается! — И снова захлюпал, с подвываниями: — Уй-юу-у-у!
Лаюки и не думала на него обижаться. Устроилась рядышком, что-то тихонько говорила, гладила его по голове, как ребенка. Удивительно, но вскоре одноглазый перестал ругаться, а потом и вовсе заключил Лаюки в объятия, уткнул косматую голову в ее мягкий живот и затих.
Мы трое стояли как громом пораженные, глядели на сцену их примирения, как на какую-нибудь таинственную древнюю мистерию, глазам своим поверить не могли.
Все это, впрочем, больше относится ко мне самому. Все же Король и Магистр Моти удивились куда меньше.
— Наша Лаюки кого хочешь уговорит, если постарается, — с гордостью сказал Гуриг. — Она это умеет. Но чтобы такого сердитого, да так быстро — это на моей памяти впервые.
— Не так уж трудно уговорить того, кто больше всего на свете хочет, чтобы его уговорили, — усмехнулся Моти. — Попомните мои слова: вскоре он объявит, что причиненный ущерб можно возместить только одним способом — женив его на Лаюки. А кстати, смешно было бы, да…
— Согласно нашему контракту, Лаюки нельзя выходить замуж еще сто двадцать восемь лет, — твердо сказал Король. — Она сама же и настояла на такой формулировке. И, между прочим, правильно сделала. Скольких глупостей она избежала благодаря этому пункту договора — пальцев на всех наших руках не хватит сосчитать.
Отшельник наконец устал страдать. Шумно высморкался, отпустил Лаюки, что-то буркнул и направился к дому.
— Зовет нас в дом, поговорить, — сказала она. — Думаю, надо зайти. Все-таки столько огорчений человеку доставили… Ну и заодно объясним, как пользоваться этими, ну как их?.. Которые для огня.
— Зажигалками, — подсказал я.
Идти в дом, утешать отшельника, бесконечно извиняться и, возможно, время от времени уворачиваться от летящих в голову тяжелых предметов мне совсем не хотелось, но Лаюки была права. Нам следовало попробовать хоть как-то исправить причиненный ущерб.
— Ворота ему новые, что ли, построить? — озабоченно вздыхал по дороге Король. — Сэр Макс, вы умеете делать ворота?
Я печально мотал головой, и он сокрушенно подхватывал:
— И я не умею. И эти двое тоже. Какие мы все, в сущности, бессмысленные и бесполезные люди!
— По крайней мере, я умею их ломать! — с достоинством парировала Лаюки. — Хоть что-то…
Наконец мы вошли в дом. Одноглазый только что закончил умываться и теперь сидел за столом, мокрый и мрачный, зато почти неестественно спокойный.
— Что это за мусор вы мне у крыльца накидали? — ворчливо спросил он. — Если вам нужна выгребная яма, так и скажите: она за домом.
— Ты и сам видел, что никакой это не мусор, — с упреком сказала Лаюки. — Хорошие вещи в обмен на еду. Мы не хотели брать ее даром, а оставить тебе деньги — все равно что ничего не оставить. Вот, выбрали кое-что полезное из своих запасов. Ты сперва погляди, а потом ругайся.
Она вышла и вернулась с ворохом наших сокровищ. Одежда не слишком заинтересовала Отшельника, зато спальный мешок его, кажется, впечатлил. Было заметно, что дядя с трудом удерживается от желания немедленно опробовать приобретение. Зажигалки же потрясли его до глубины души.
— Баловство, — бурчал он. — Тьфу! Небось для детишек городских придумали, развлекаться… — а сам все чиркал и чиркал зажигалкой, не в силах оторваться от игрушки.
— Да хватит уже ругаться, — строго сказала Лаюки. — Видишь ведь: мы не воры, не разбойники, не беглые мятежные Магистры, а придворные Его Величества Гурига Восьмого. Нас послали осмотреть окрестности и решить, подходят ли эти места для Королевской прогулки.
Нас послали осмотреть окрестности и решить, подходят ли эти места для Королевской прогулки. Он никогда прежде не бывал в этой части острова, и…
— И не слишком много потерял, — перебил ее Отшельник. — Здесь даже радуг почти не бывает — когда-никогда… Глухомань тут, как есть глухомань, а подальше, во-о-он за тем лесом, еще и болота начинаются, совсем гиблые места… Говорят, когда-то Лойсо Пондохва эти края для себя облюбовал. Жил тут — не в моем доме, конечно, но где-то неподалеку. Мотался по всему Соединенному Королевству, но спать всякий раз сюда Темным Путем приходил. Я-то сам точно не знаю, но было время, многие так рассказывали. А что, в это как раз легко поверить… Ума не приложу: как вас-то сюда занесло?! Я прожил здесь шестьдесят семь лет, и за все это время ни разу — вы слышите, вообще ни разу! — людей не видел. Никто мне не мешал, не отвлекал… Всего-то двадцать три года осталось потерпеть, и вдруг вы, как снег на голову!.. — Он поднял руки, как бы заранее отметая наши будущие возражения. — Да понимаю я, понимаю, что вы не нарочно. Но мне от этого не легче. Теперь все надо начинать сначала. Еще девяносто лет тут сидеть. Да, еще девяносто лет, ничего не попишешь…
— Простите, — покаянно сказал Магистр Моти. — Мы действительно не нарочно. Знали бы, обошли бы ваш дом стороной. Вы бы, что ли, табличку написали: «Отшельник. Не беспокоить!» Мы бы и не стали ломиться… А чему именно мы помешали, если не секрет? Что должно было случиться через двадцать три года?