Ричардс ничего не ответил. Он не находил слов.
— Когда Кэсси умрет, ты думаешь, они напишут рак в свидетельстве о смерти? Чушь. Они напишут астма. Чтобы никто не испугался. А то кто-нибудь сопрет библиотечную карточку и обнаружит, что рак легких возрос на семьсот процентов с 2015 года.
— Это правда? Или ты преувеличиваешь?
— Я прочитал это в книге. Дружище, они нас убивают. Фри-Ви убивает нас. Это как фокусник, который заставляет тебя смотреть, как пирожки сыплются из блузки его помощницы тогда как он вытаскивает кроликов из штанов и сует их в шляпу.
Он помолчал, а затем мечтательно продолжил:
— Иногда мне кажется, что я мог бы вывести все на чистую воду десятиминутным выступлением по Фри-Ви. Рассказать им. Показать им. Каждый мог, бы иметь носовой фильтр, если бы только Система этого хотела.
— А я помогаю им, — сказал Ричардс.
— Это не твоя вина. Ты должен бежать.
Лица Киллиэна и Артура М. Бернса выросли перед Ричардсом.
Ему захотелось ударить их, разбить, растоптать ногами. А еще лучше — вырвать их носовые фильтры и вытолкать их на улицу.
— Люди в ярости, — сказал Брэдли. — Они в ярости на свиней уже тридцать лет. Все, что им требуется — это повод. Только повод…
Под повторение этих слов Ричардс провалился в сон.
…Минус 062. Счет продолжается…
Ричардс оставался дома весь день, пока Брэдли договаривался о машине и просил другого члена банды отогнать ее в Манчестер.
Брэдли и Стейси вернулись в шесть, и Брэдли постучал большим пальцем по Фри-Ви.
— Все устроено, дружище. Мы выезжаем сегодня вечером.
— Сейчас?
Брэдли улыбнулся без всякого юмора.
— Не хочешь разве увидеть себя нос к носу?
Ричардс понял, что хочет, и когда возникла заставка «Бегущего», стал зачарованно смотреть.
Бобби Томпсон, не мигая, вставился в камеру из центра ярко освещенного круга в море темноты.
— Смотрите, — произнес он. — Вот волк, рыщущий среди нас.
Огромное увеличенное лицо Ричардса появилось на экране. Оно стояло с минуту, затем уступило место другой фотографии, на этот раз в виде Джона Гриффена Спрингера.
Вновь на экране Томпсон, очень серьезный. — Сегодня я обращаюсь в первую очередь к жителям Бостона. Вчера вечером пятеро полицейских в агонии погибли в пламени подвала Бостонского здания ИМКА от рук этого волка, устроившего хитрую безжалостную западню. Кто он сегодня? Где он сегодня? Смотрите! Смотрите на него!
Томпсон на экране растворился, и начался первый клип, отснятый этим утром. Стейси бросил их в почтовый ящик на Коммонвелс Авеню на другом конце города. Ма держала камеру в задней комнате после того, как были задрапированы окно и вся мебель.
— Все, кто смотрит меня сейчас, — медленно произнес Ричардс на экране. — Не вы, техники, не вы, обитатели особняков, — не к вам, говноедам, я обращаюсь. Вы, люди в кварталах Развития, в гетто, в дешевых домах. Вы, парни в мотоциклетных бандах. Вы, безработные. Вы, малыши, взятые за наркотики, которых у вас нет, и преступления, которых вы не совершали, потому что Система не хочет, чтобы вы собирались вместе и разговаривали. Я хочу рассказать вам о страшном заговоре, призванном лишить вас даже права дышать в…
Звук неожиданно превратился, в смесь писка, треска и бульканья. Минуту спустя он совсем исчез. Губы Ричардса шевелились, но не издавали ни звука.
— По-видимому, технические неполадки, — без запинки произнес голос Бобби Томпсона, -но мы и не нуждаемся в том, чтобы выслушивать радикальные бредни этого убийцы, мы и так знаем, с кем имеем дело.
— Долой! — завопила публика.
— Что вы сделаете, если встретите его на вашей улице?
— СДАДИМ ЕГО!
— А что мы сделаем, когда поймаем его?
— УБЬЕМ ЕГО!
Ричардс обрушил кулак на потертую ручку единственного кресла в кухне-гостиной.
— Вот сволочи, — беспомощно произнесен.
— Ты думал, они позволят тебе выйти с этим в эфир? — насмешливо спросил Брэдли. — О нет, дружище. Я удивлен, что они и столько-то выпустили.
— Я так не думал, — слабо возразил Ричардс.
— Знаю, что не думал, — сказал Брэдли. Первый клип сменялся вторым. В этом Ричардс призывал взять штурмом библиотеки, требовать карточки, открыть правду. Он зачитал список книг о загрязнении воздуха и воды, данный ему Брэдли. Ричардс на экране открыл рот.
— Вы все мудаки, — сказал он. Губы открылись для других слов, но кто из двухсот миллионов зрителей заметит это?
— Идите на… свиньи. На… Комиссия Игр. Я убью каждую свинью, которую увижу. Я…
Это продолжалось так долго, что Ричардсу захотелось заткнуть уши и выбежать из комнаты. Он не мог сказать, был ли то голос подражателя, или же речь была склеена из кусочков его записей.
За клипом последовало совмещенное изображение лица Томпсона на экране и фотографии Ричардса.
— Задержите его, — сказал Томпсон. — Задержите убийцу. Он поднимет злодеев вроде себя на мятеж, они пройдут по вашим улицам, насилуя, поджигая и громя. Этот человек будет лгать, обманывать, убивать. Он уже делал все это.
— Бенджамин Ричардс! — Голос звучал с холодным повелительным ветхозаветным гневом. — Ты смотришь? Если да, знай, что тебе заплатили твои грязные деньги за кровь. Сотню долларов за каждый час, что ты был на свободе — всего пятьдесят четыре часа. — И еще пятьсот долларов. По сто за каждого из этих пятерых.