— Необычную — я согласен, но оставьте свои бредни о каком-то «параллельном мире» — это не более, чем бредни! — огрызнулся Малваун. — В любом случае вы — арестованные, так что я вынужден буду теперь, когда уже все, что можно, перенесено с яхты, снова вас связать!
Кто-то громко захохотал, и капитан понял, что это Овево.
— Нет, ну какая тупая скотина! — срывающимся от злости голосом воскликнул парень. — Да и неблагодарная, к тому же! Я его, подонка, спас, когда он захлёбывался, а он!… Да и не ты, кретин, а Чехотер развязывал нам руки, ты сам не знал, как спастись!
— Вот как ты заговорил, — прошипел майор, — Я тебя… — Щёлкнул затвор, раздалась возня на песке.
— Ну! Ну, попробуй, подонок, холуй имперский! — крикнут сдавленным голосом Овево.
— Перестаньте! — заорал Формаун-старший. — Нас всего шестеро на ногах осталось, вокруг неизвестный мир, а вы готовы загрызть друг друга!
Возня прекратилась, слышалось тяжёлое дыхание людей. «Шестеро?» — подумал капитан. — «Как же так — шестеро? Кто это «не на ногах»?»
— И нам не счёты сводить нужно, а поскорее мотать отсюда, — продолжал Формаун-старший. — Яхта разбита, нарушена защита реактора, точнее -того, что от него осталось, есть сильная утечка радиоактивности, и час за часом фон будет возрастать. Сейчас ничего не поделаешь, с ранеными ночью никуда не двинешься, а утром следует начать перетаскивать лагерь как можно дальше. Пока же придётся остаться в скафандрах.
— А раненые? — спросил Лавар. — На них шлемы теперь не надеть…
— Раненые, — недовольно проворчал майор. — Им с такими ранениями давно пора уже быть покойниками, а не путаться у нас под ногами!
— Ты бы уж лучше молчал, майор, — Овево принципиально называл Малвауна на «ты». — Это всё из-за твоей тупости: дал бы сажать яхту мне — все были бы сейчас целы!
— Ей богу, я заткну твою глотку пулей, ты у меня дождёшься! -закричал майор. — Можно подумать, что ты заметил бы эти камни!
— Да хватит тебе, Овево, — сказал Формаун.
— Я посмотрю как раненые, — подал голос Чехотер.
Разделось шуршание песка, и капитан увидел склонившегося над ним связиста.
— Вы меня слышите, господин капитан? — спросил Чехотер.
Договар показал глазами, что слышит. От этого легчайшего усилия в затылке начала копошиться далёкая боль.
— Капитан пришёл в себя, а Прило без сознания, — крикнул остальным Чехотер.
— Что со мной? — осторожно выдавил из себя Договар и поразился слабости и нечленораздельности своего голоса: язык слушался плохо.
— Вы… э-э… ранены, господин капитан, — сказал Чехотер. — И этот парень, Прило Бронит, тоже… Но всё будет в порядке!
Подошли остальные, и капитан увидел майора, который смотрел на него сверху вниз как-то особенно неприятно, обоих Формаунов, Овево и Ниморулена. Только тут капитан почувствовал запах дыма и сообразил, что красноватые отблески, освещавшие скалу, которая находилась в поле его зрения, и стоявших рядом людей, не что иное, как свет настоящего костра.
Среди всех не было нарушителя, раненного в руку, и капитан догадался, что это его Чехотер назвал именем Прило. «Значит это он и я «путаемся под ногами», как сказал майор Малваун», — подумал капитан.
В сознании вдруг наступила пугающая холодная ясность. Если не слушаются руки и язык, и он не может повернуть голову, значит, у него повреждён позвоночник где-то в районе шеи. При ударе он был без шлема, именно это и могло произойти. Спину защищает скафандр, тут, если бы повредило позвоночник, то просто убило бы. Незащищённой оставалась шея…
Это конец. Даже в специальной клинике, как он знает, в подобных случаях требуется срочная операция, пока в спинном мозге не наступили перерождения клеток, требуется замена позвонков, нервной ткани и прочее. Сложнейшая операция, а здесь, в полевых условиях, когда рядом нет ни одного медика, ни аппаратуры — это конец.
Капитан моргнул и, глядя прямо в глаза Чехотеру, слабо спросил:
— У меня… шея сломана?
Чехотер отвернулся. Капитан поочерёдно обвёл всех, стоявших вокруг, жалобным взглядом, и все один за другим отводили глаза. Только майор Малваун, глядя на капитана, сказал почти злорадно:
— Да, капитал Договар, можно и так сказать. Надо было пристёгиваться, как требует Устав, на который вы так часто ссылались последнее время! Но мы посмотрим, что можно ещё сделать.
Капитан закрыл глаза. Да, это конец, он не увидит ни этого нового мира, куда бы их там не забросило, уже ничего. «Боже», — подумал Договар, — «лучше бы убило сразу…»
— Вот что, — сказал майор Малваун, — действовать будем следующим образом. Завтра с утра перетаскиваем лагерь вверх по реке километра на три. Отсюда действительно нужно уходить, вон какой уже уровень радиации. — Он кивнул на стоявший в стороне прибор, на верхней панели которого мигала красная индикаторная шкала. — Затем после перебазировки мы — я, Ниморулен и оба Формауна — отправимся к передающей станции. Чехотер и ты, — Майор ткнул пальцем в сторону Овево, — останетесь в лагере.
— Почему это ты, майор, определяешь, кто куда пойдёт? — спросил Овево, прищурив глаза.
— Имейте в виду, — не обращая внимания на реплику Овево, продолжал майор, — что от ваших нынешних действий во многом будет зависеть то, какой приговор вам вынесут. Когда нас подберут, всё будет определяться моим докладом относительно вашего поведения.