«Считает, что меня можно привлечь в свою дурацкую организацию, а почему он так считает?» — думал Малваун. «Полагает, что я должен иметь все основания быть недовольным режимом, что я обделён. Значит, смотрит на меня как на серость, дерьмо. А ведь для кого-то, скажем для жён моих братьев, то, что имею я — предел мечтаний. А для этого я — серость, так надо понимать? Ну, погоди, я тебе устрою «Обновление!»
Неожиданно подумалось, как будто кто-то со стороны спросил: «А что ты сам всё-таки о себе думаешь, а, майор? Ведь недоволен, полагаешь, что тебя затирали, всегда обходили, Кому, как не тебе знать, как быстро растут в армии сынки крупных начальников, а не по-настоящему преданные служаки, да и вообще…»
Майор Малваун растерялся. Действительно, он же всегда был недоволен и званием, до которого смог дослужиться, и местом службы, где он проторчал практически все эти годы, да и своей семьёй, наконец. Мелькнула мысль — а при чём тут семья? Малваун потряс головой. Каша какая-то, и что только в мозги лезет!
Сравнения, сопоставления, и разные выводы даже в молодости давались Малвауну туговато. Слово «анализ» прочно ассоциировалось у него только с гарнизонной поликлиникой. С годами службы его сознание и подавно закостенело, шестерни из серого вещества поворачивались совсем плохо, а мысли вдруг, откуда ни возьмись, полезли. Но шестерёнкой, которая крутилась легче других, была та, которая была смазана ненавистью к личностям, подобным капитану Договару, к таким, кому всё даётся легко и при этом хочется ещё чего-то такого…
«Что же ему надо?» — в который раз думал майор. — «И что им всем там, в этом «Обновлении», надо? Да были бы у меня такие родственники, чтобы в двадцать пять лет сделать меня капитаном, а лет в сорок помогли надеть генеральские погоны, я бы счастлив был да и только. С жиру это всё, с жиру!»
Малваун слабо воспринимал факты, выходившие за пределы его понимания. Как и большинство жителей Силонта в таком случае, он пытался подогнать всё под какие-то доступные мозгу критерии. Если же некоторые вопросы, отмахнуться от которых не было возможности, плохо влезали в схему, устоявшуюся в голове, это раздражало, а порой вызывало даже злобу: почему это человеку может хотеться чего-то, что тебе самому непонятно?
Майор, забывшись, невольно потёр рукой карман, где лежал блок с записью.
«Ничего, я тебе устрою сладкую жизнь! Если бы ещё и отщепенцев взять, — подумал он и тут же мысленно прикрикнул на себя: — «Никаких «если»! Обязательно возьму, во что бы то ни стало!» Даже протухшая физиономия груп-полковника Ролауна показалась майору милее при мыслях о награде. Только бы достать их, этих нарушителей, до кордона, катера которого уже, наверное, переброшены к самой границе. Да, может получиться неплохо.
Майор в которым раз занялся прикидкой, что даст ему задержание нарушителей вкупе со сведениями о заговоре.
Каждый раз с учётом категоричности приказа, полученного с базы, выходило просто здорово.
На экране под катером ползло Чёрное Пятно, а в визире нейтринно-локатора в радиусе около двух тысяч километров по-прежнему было пусто…
Капитан Договар отхлебнул из стаканчика и в который раз поморщился. Питьё напоминало традиционный силонтский олиман так же, как майор Малваун бога красоты Иротина. К тому же псевдо-олиман был чуть тёплый.
«Контейнеры паршиво держат температуру», — подумал капитал, — «а на кухне базы воруют, сволочи. Тут же, по крайней мере, концентрата положено раза в полтора меньше, чем следует».
Аппетита у капитана не было, но пить хотелось. Поэтому он, несмотря на низкое качество напитка, снова отхлебнул из стаканчика и стал смотреть на экран переднего обзора. Катер переменил курс, и в правом верхнем секторе стала видна жёлтая звезда. Особо она ничем не выделялась среди тысяч звёзд, горевших над Чёрным Пятном, но капитан знал, что это — Литанон, солнце центральной планетной системы нашартмаков.
Корабль отщепенцев пока не заметил никто, и ни с одного из остальных девяти катеров докладов не поступало. Но деться беглецам было практически некуда. «На самую границу наверняка уже заброшен корабль-матка, и выставлены катера кордона», — прикинул капитан. — «Вопрос, вероятно, только в том, кто возьмёт добычу первым.
Капитан искоса бросил взгляд на майора Малвауна. «Губы покусывает», — подумал Договар, — «хочет выслужиться. Ещё бы, посулы хорошие, а для него, пожалуй, последняя возможность на повышение. Что ж, если будет так, то нам, конечно, при условии, что майор согласится присоединиться к «Обновлению», это только на руку. Хотя обещания повышения часто остаются обещаниями, вряд ли у него звание изменится. Ну, дадут, наверное, неплохую денежную премию — и всё».
Капитан отставил контейнер с недоеденным пайком на выдвижную полку у кресла и вытянул ноги под пульт. Приказ взять нарушителей был уж очень категоричным, но, как знал капитан, в последнее время власти особо старались не выпустить никого к нашартмакам. Так что и этих, безусловно, возьмут, не майор Малваун, так другие. Вряд ли проскочат.
Жаль, конечно, парней, кто бы они ни были. Можно считать, что им уже не жить, сгниют в рудниках. Но дураки, если бегут, надо не так, совсем не так… Кто, интересно, они такие? Вообще говоря, капитан считал, что настоящий патриот никуда не бежит, а борется на месте, отстаивая свои принципы, не отдаляясь от своей Родины. У Договара скользнула мысль, что, может быть, это просто какие-то ублюдки, которым ничего и не надо кроме «красивой жизни», которую они рассчитывают найти у нашартмаков, и вряд ли найдут просто так. Возможно, это преступники, совершившие крупную кражу, и бегущие в надежде реализовать похищенные ценности. Или, весьма возможно, выкрали какие-то секретные материалы, результаты научных разработок. Они, вероятно, имели связь с достаточно высокопоставленными людьми, а иначе как им удалось раздобыть такой мощный аппарат, чтобы настолько оторваться от преследования? Если похищена секретная документация, то расчёт верный: нашартмаки за подобные сведения платят хорошо…