Договар посмотрел по сторонам. Он впервые мог взглянуть на этот мир после их посадки. Пляж, океан, горы, справа — речка, вдалеке слева — длинный, плоский каменный мыс, из-за которого вскоре покажется солнце… Всё было так, как капитан уже представлял себе по рассказам Чехотера и Овево.
Но вместе с тем тут было что-то такое, что не вмещалось в рассказы и вообще в слова, что-то из того странного сна, какое-то чувство удивительной гармонии, неповторимого вида живой нетронутой природы, от которого они, дети огромной технической цивилизации, отвыкли давным-давно, но, будучи всё же существами живыми, хранили в самой глубине своей натуры память единого, общего начала.
Капитан глубоко вздохнул. Волны свежего воздуха как и прошлым утром несли запах моря, леса и чистого сухого песка. Эти запахи будили неясные глубокие чувства и напоминали о том, что человек так сомодовольно попирал и попирает за всё время своего существования.
Осторожно, чтобы не разбудить Чехотера, капитан подошёл и выключил радар, затем он сбросил ботинки и босиком двинулся по песку к воде.
Договар плескался с наслаждением и не заметил, как проснулся Чехотер. Корути очумело уставился на капитана, барахтавшегося в воде в нескольких метрах от берега, помотал головой, как бы стряхивая наваждение, и, не отрывая глаз от поразившей его картины, протянулся и толкнул Овево в бок.
— Что? — Овево вскочил на ноги и тоже увидел капитана.
Несколько секунд Овево и Корути, разинув рты, переводили взгляды то друг на друга, то на Договара, а потом, не сговариваясь, побежали к воде. Капитан увидел их и радостно помахал рукой:
— Привет, ребята!
Ребята смотрели на него, лишившись дара речи.
— Вы что, недовольны, что я снова в норме? — весело крикнул Договар, выходя на берег; он был совершенно голый.
— Вот теперь я уже абсолютно уверен, что мы где-то в другом мире, — пробормотал Овево. — Или это всё какой-то сон?…
— Как будто нет, — вновь засмеялся капитан, вытираясь полотенцем, которое он вытащил из тюка с бельевым комплектом. — И я, кстати, сперва так подумал. Другого объяснения у меня нет, но знаю, что это не сон. К счастью!
Чехотер очнулся от столбняка и кинулся к капитану.
— Господин капитан, господин капитан, — заговорил он, нарушая все положения Устава и хватая Договара за руку, — честное слово, я страшно рад, что всё так получилось, мне было очень жаль вас, лучше бы уж майор свернул себе шею… Но всё просто здорово, честное слово! Я страшно рад!
Капитал пожал Чехотеру руку.
— Видит бог, Корути, я и сам рад не меньше, — сказал он, улыбаясь. — Кстати, ваш товарищ, — Договар посмотрел на Овево, — он тоже, по-моему, приведён в норму. Загадка на загадке! И хотя он ещё спит, но спит, кажется, вполне здоровым и естественным сном… — Э-ге-гей! — вдруг раздался у них за спинами голос. — Э-ге-гей, вот так дела! — Прило Бронит стоял под тентом, размахивая обрывками белого пластика.
— Ясно одно, — сказал капитан за завтраком, — в этом мире существует разум и, причём, по крайней мере, не менее мощный, чем наш.
— В этом я уже не сомневаюсь, — кивнул Прило Бронит и покрутил головой. — Шея как новенькая, а на руке даже следа от пули не осталось, только какое-то покраснение пока держится.
— Мы не видели с воздуха ни одной постройки, кроме явно нашей мачты и здания, которые остались, по-видимому, от экспедиции Джилауна, — сказал Овево. — Странный, всё-таки, это разум.
— Странный, — согласился Чехотер, — но гуманный. И, самое главное, могучий! Мы так лечить не можем.
Капитан поставил миску на песок.
— Мы привыкли, — сказал он, задумчиво глядя перед собой, — что степень развития определяется разнообразием технических средств, огромными постройками, машинами, полётами в космос, то есть наступлением на природу во всех видах.
— По крайней мере, — заметил Овево, — других примеров неизвестно.
— Не было известно, — поправил его Прило. — Теперь мы его имеем. В лучшем виде, — И он потрогал шею.
— А здесь, — продолжал капитан, — разум, похоже, совсем другой. Не могу даже представить, как он проявляется. Может быть, здесь как раз найдётся подтверждение самых невероятных гипотез, которые когда-либо выдвигались, может быть, мы имеем тут дело с разумной планетой. Хотя… — Он снова вспомнил лицо в тумане.
— Ну, уж — «разумная планета»! В подобные штучки я не поверю! — отмахнулся Овево. — У разума должны быть руки, чтобы что-то создавать!
— Почему обязательно руки? — возразил Бронит. — И неужели ты считаешь, что мы познали всё до конца?
— Ну, не руки, но что-то, какой-то орган труда, одним словом. Кроме того, не вижу, как «разумная планета» могла бы вылечить тебя и капитана? — спросил Овево.
— Ну а как люди могли подойти незамеченными, ведь работал биорадар! — возразил Чехотер. — А для того, чтобы сделать то, что сделали они, нужно было как-то прикасаться к раненым!
— Мы знаем очень мало, чтобы делать выводы, — сказал Прило.
— Но ведь вы заметили человека при посадке, господин капитан, напомнил Чехотер.
— Да, — кивнул Договар, — я его видел чётко, и этот ваш Лавар его тоже видел. Куда он только делся потом со скалы?