Если кто вам говорит, что спичечный коробок пластита взрывает танк, а два коробка — танковый батальон, вы ему не верьте.
Мощность пластита один в один к тротилу — по всем показателям, бризантности и фугасности. Главное достоинство пластита — вот эта самая пластичность. Чем плотнее прилегает взрывчатка к объекту взрывания, тем лучше. Пластит прилегает плотнее, ему форму придать можно, так что поэтому определенный выигрыш есть, но не более того.
Ладно, пока я тут рассуждаю, противник в составе не менее десяти человек полез по промоине следом за мной. Хорошо, что все летающее мы переломали, за мной теперь только так гоняться можно. А беспилотники пока здесь тоже роскошь. Вот и преследуют on foot, то есть в пешем порядке.
Слышно, как ссыпаются под подошвами солдатских берцев камешки, слышны и негромкие голоса. Я положил «девятку» перед собой, рядом выложил одну РГО, взял в руки подрывную машинку. Ждем.
Прошло около минуты, и я явственно услышал, как звонко отскочил рычаг предохранителя от «эфки» и хлопнул запал. Те, кто был внизу, на тропе, тоже поняли, заорали, послышалась какая-то суета, грохнул взрыв, и одновременно с этим я до хруста вдавил резиновую кнопку подрывной машинки.
Взрыв двух килограммов пластита — это сильно. Не авиабомба, разумеется, но все равно неплохо. Вспышка была большая — шуму много, да и дыму немало. Грохот скатившегося камня и крики людей снизу, падающие сверху мелкие камешки. И тут же я приподнимаюсь с РГО в руке, выдергиваю кольцо и бросаю гранту вниз, туда, где крики, и суета, и пятна крови на камнях. Ныряю за камни, хватаю автомат, прижав к плечу. Взвизгнули осколки, рикошетя от камней, посыпались разорванные в труху зеленые листья и ветки. Внизу кто-то дико кричал. Вскакиваю, одновременно наводя автомат на противника. Видно сквозь заросли плохо, но немного все же видно. В прицел попадает боец, стоящий на коленях — возле него кто-то, истекающий кровью. Дым, пыль, кровь. Много крови.
Всаживаю в противника очередь из трех пуль: тут метров пятьдесят всего, не промахнусь. Он сразу же падает, ткнувшись лицом в камни. Затем я быстро обстреливаю короткими очередями все пятна камуфляжа, которые видны мне через заросли. Может, и зацепил кого. Должен был зацепить. Меняю магазин и сразу же обращаюсь в бегство. Добивать их не надо. Чем больше раненых, тем меньше вероятность того, что преследование продолжится.
Пока за мной точно никто не гонится, но вслед стреляют. Пули щелкают по камням, рвут листву. Но в меня уже не попасть: терраса скрыла — на это я и рассчитывал.
На вершину выбрался минут через десять, подвывая от боли в колене. Плечо, как ни странно, вело себя относительно терпимо. Жгло, дергало, но на фоне колена этого можно было не замечать. Рухнул, упершись в камень спиной, вцепился правой, здоровой рукой в колено, начал массировать. Когда уже этот солпадеин подействует, мать его? Я скоро с места сдвинуться не смогу. А руки, кстати, чувствительность опять обрели — хоть это радует. И голова вроде как проходит.
Надо бы человеческую перевязку сделать — из-под пластыря уже кровь просачивается. Хорошо, что ее пока рукав «лохматого» задерживает, но скоро потечет на землю. Так не годится. Но и здесь место для этого неподходящее. Я встал, тяжело опираясь рукой о камень, и пошел дальше, стараясь двигаться как можно быстрее. На вершине холма промоина исчезла, но земля стала пологой. Я резко свернул вправо. Отсюда мне будет проще следить за преследованием, случись такое, да и вероятность, что я пойду в этом направлении, все же ниже. Логичней было бы идти дальше и попытаться затеряться в холмах, двигаясь в сторону моря, а я по часовой стрелке как будто пытаюсь вернуться на прежнее место. Точнее, двигаюсь в сторону вершины всего острова, где все ворота сходятся.
Прошел в таком темпе еще минут двадцать. Преследования не слышно.
Прошел в таком темпе еще минут двадцать. Преследования не слышно. Тогда можно заняться собой. Плюхнулся на камень, торчащий из травы, стащил с себя до половины «лохматого», извлек из кармана разгрузки ИПП. Рванул обертку. ИПП с хитростью: под оболочкой сетка, покрытая нитратом серебра, которая прижимается прямо к ране. Тампоны потом не прилипают, и самое главное — это самое серебро отличный антисептик. Вот я и приложил сеточку. На нее — подушку, поверх подушки намотал слой бинта. Теперь лучше, даже болит меньше как будто. Хотя маскировочный комбинезон натягивать обратно пришлось одной правой рукой. Достал флягу, отхлебнул из нее, прополоскал рот, выплюнул. Всю пыль сожрал, какая была по дороге. Затем напился. Все, хорош прохлаждаться.
Надеюсь, собак у Патрульных сил нет. По крайней мере, я их не видел и ничего о них не слышал. Да и зачем им собаки? Здесь, на Нью-Хэвене, никакой войны и никаких погонь изначально не предполагалось. Тут самая тыловая из всех тыловых частей Ордена. Здесь даже жилую зону никто не патрулирует на предмет наведения порядка, потому что смысла нет.
До конца хребта я дошел примерно минут за пятнадцать. Часто останавливался, подолгу прислушивался. Шуму хватало. Стрельба прекратилась уже давно — с тех пор, как самолет улетел, издалека слышался звук многочисленных моторов, какие-то голоса, крики. Но за мной вроде как никто не шел. Но это по первому впечатлению. От погони я, может, и оторвался, но такой ценой, что оставшиеся в живых, а заодно и их товарищи, меня на куски разорвут голыми руками, если поймают. Поэтому лучше было бы, если не поймали. Я лучше одним куском еще побегаю.