— Сейчас войдут люди в здание и подгонят машины. «Метисы» [12] уже в багажниках. И леталка.
Сообщение о «метисах» хоть и не сюрприз, но все же порадовало. Действительно, уже через несколько секунд я услышал работающий дизель «хамви», и через заднюю дверь в здание аэропорта начали забегать егеря в камуфляже во главе со знакомым мне старшиной Гамосовым. Все одновременно и злые, только из драки, и довольные собой: захват прошел по плану, потерь нет — что еще нужно для полного счастья?
Я показал им на лестницу, крикнул:
— Смените моих, заканчивайте зачистку. Опознайтесь только сначала!
— Опознаны уже, — голос Дмитрия.
— Ключи от машины где? — спросил я у Гамосова, уже подпрыгивая на месте от захлестывающей волны адреналина.
— В замке, мы даже движки не глушили, — сказал егерь.
Его бойцы уже неслись вверх по лестнице, разбившись на пары.
— Понял, — кивнул я. — Давайте отпускайте моих.
Затем вновь вызвал своих по радио:
— Бонита, Рауль, как принимаете?
— Принимаем чисто, — голос Бониты в наушнике.
Я уже бежал на улицу, к машинам, командуя на бегу:
— Выходите на площадь, выдвигаемся к первому оборонительному рубежу.
— Есть, — откликнулась она.
Сверху уже бежали все четверо моих бойцов.
— Бегом, бегом в «хамви», — заорал я, взмахнув рукой. — Луис, ворота!
Мы выскочили на летное поле. Вдалеке были видны рассыпавшиеся фигурки егерей в камуфляже. Прямо перед нами стоял открытый «хамви» без оружия и брони — из тех, что здесь за посыльные машины раскатывали.
— В машину!
Сам запрыгнул за руль, народ побросался следом. Я врубил скорость и тронул тяжелую широкую машину с места. Луис уже нажал на рубильник открытия ворот и подбежал к нам, на ходу заскочив в кузов. Я прибавил газу, проскочил в ворота. Бонита и Раулито были уже рядом с «лэндроверами», где мы затормозили и быстро перегрузили в «хамви» все, что там лежало в кузовах. Они вдвоем сели сзади, оба тяжело дышали.
— Всем держаться, едем на пределе! — продолжал я командовать.
Утопил педаль газа в пол. Многолитровый дизель начал не быстро, но легко разгонять тяжелую машину. Все же удачная конструкция у него для такой гонки — достаточно широкий, остойчивый. На «лэндровере» я бы такие повороты закладывать не стал, не рискнул, а на «хамви» пожалуйста. В таком темпе минут за двадцать у рубежа спешивания будем — вполне приемлемо. Правда, на чем основана эта приемлемость? На предположениях. Если предположения неверны, то и приемлемости никакой.
Дмитрий, сидевший справа, начал переключать частоты здоровой радиостанции, установленной на панели посредине, но ничего интересного не нашел.
Было похоже, что нападение на аэродром так и не успело никого всполошить. Шел самый обычный ленивый радиообмен, да и тот в темпе по чайной ложке в час.
Слева и справа мелькали склоны, кусты, деревья, покрышки скрипели на поворотах. Все сидящие в машине вцепились в стойки и дуги, головы раскачивались, как у китайских болванчиков.
— Mi Amor, как ты? — спросил я.
— Смотри на дорогу! — заявила она. — Болтать еще будешь. Свалишь нас всех под откос — вот тогда и станешь спрашивать.
— Хорошо, хорошо.
Руль у «хамви» по-американски инертный — никакой обратной связи, повороты приходится нащупывать. Впрочем, для вездехода это даже достоинство: не вырвет рулевое колесо из пальцев на колдобинах, но при гонке по серпантину — не очень все же.
Пока никто навстречу не спешит, не едут подкрепления, не летят самолеты, не плывут корабли — никто не торопится освобождать аэропорт. Неужели успеем до сигнала и ничто не помешает? Не соврал, получается, Хоффман о местных системах взаимодействия отдельных ведомств и объектов. Никто и не чухнулся пока проверить: есть ли связь с аэродромом? Молчат себе и молчат — чего спрашивать? Надо будет, сами позвонят. Утро воскресенья, рано еще. Сидит себе какой-нибудь молодой лейтеха на дежурстве на базе, которого, в силу того что «сопляк еще», заставляют самые неудобные наряды тащить. Оно ему надо — лишнюю ответственность на себя брать? В расчете на это мы на выходной атаку и планировали.
Взлет по подъему дороги, резкий спуск до пробоя подвески, и опять подъем — американские горки настоящие, аж в солнечном сплетении засосало. Снова взлет и обрыв всего кишечника от ощущения невесомости. Вновь дорога ныряет, выпрямляется. Все, уже на месте. Скрип тормозных колодок, облако пыли на обочине.
— Раулито, с машиной, — скомандовал я. — Пульт давай!
— Есть! Держи!
Он через плечо протягивает мне коробку с вытяжной антенной — изделие его собственного изготовления. Вчера меня уже научили им пользоваться, ничего сложного.
— И отходи отсюда! Обратно — по вызову! Не проспи только!
— Есть!
Стоять здесь, за обратным скатом, машинам нельзя. Их и с беспилотника могут заметить, и просто кто-то сообщит. Себя демаскируем и без средств эвакуации останемся. Пусть отходят.
Хватаю обмотанный лентой «армалайт» с заднего сиденья, Бонита свой «выхлоп» в руках уже держит, дожидается меня. Бросаюсь назад, вытаскиваю из кузова, гремя по металлическому полу, тяжелую спарку контейнеров с ПТУР, взваливаю ее на плечи. У нас две таких спарки и одна ПУ, четыре выстрела с собой. ПТУР — это не граник, от него технике не спастись, если оператор опытный.