— Хьюл, я тут споткнулся и упал прямо на гром. Теперь он только бряцает!
Хьюл на пару секунд замер, считая про себя до десяти. Труппа стояла как вкопанная, но, увы, не как громом пораженная.
Закончив подсчет, Хьюл вскинул к небу свои крохотные кулачки и заорал:
— Бурю! Дайте мне бурю. Даже не ураган, мне нужна просто буря, самая заурядная. А теперь я скажу ПОСЛЕДНЕЕ! ВСЕ, с меня ДОВОЛЬНО!!! Гром мне сюда, или я вас сейчас…
Ослепительная вспышка молнии, ставшая ему ответом, разогнала тени замка, озарив все ослепительно-белым светом. Вслед за вспышкой накатил гром.
Это был самый оглушительный гром, который Хьюл когда-либо слышал. Такое впечатление — грохот начался у него в голове и разнесся по всем небесам.
Гром длился и длился. В замке не осталось ни одного спокойно лежащего камня. Пыль поднялась столбом. От дальнего угла замковой стены неторопливо отвалилась сторожевая башня и, пару раз величаво кувыркнувшись, сгинула в алчущей пасти ущелья.
Когда гром все же отзвучал, воцарилось звенящее, как удар колокола, безмолвие.
Хьюл поднял глаза и увидел громадные черные облака, набрякшие над замком.
Буря возвращалась.
Целые века у нее ушли на то, чтобы проникнуть в тайны древнего ремесла. Понадобились годы, чтобы обкатать новые приемы в далеких долах. Долгие часы она тренировалась на ледниках. Но довела свое мастерство до совершенства. И сегодня вечером, намереваясь выступить перед публикой, которая явно умела ценить талант, буря задалась целью доказать, что бывает куда больше шума из ничего, чем это принято считать.
Хьюл криво усмехнулся. А боги, оказывается, иногда слышат мольбы. Жаль, что он не догадался попросить заодно хорошую ветряную машину…
Он повернулся к Томджону и бешено замахал руками:
— Поехали! Поехали!
Юноша молча кивнул и приступил к ключевому монологу:
— Я не сдамся, перед каким-то Флемом землю целовать?
На сцене одна за другой появились три ведьмы. Первым делом они обступили котел, стоящий за спиной Злого Короля.
— Подделка, — процедила нянюшка Ягг. — Сделан из жести, а внутри какая-то гадость плавает.
— А огонь — просто куски красного картона! — подхватила Маграт. — Сверху казалось, что он совсем настоящий, но на самом деле просто красная бумага! Смотрите, его даже проткнуть можно.
— Уймитесь, — велела матушка. — Делайте вид, что занимаетесь делом, и ждите моих указаний.
Злой Король и Добрый Герцог уже было ввязались в обмен колкостями, который неизбежно должен был закончиться захватывающей дух Сценой Дуэли, как вдруг услышали какую-то странную возню за своими спинами и доносящиеся из публики смешки. После очередного кощунственного всплеска веселья Томджон не выдержал и оглянулся.
Одна ведьма рвала на мелкие кусочки огонь. Другая пыталась почистить котел. Третья же сидела, скрестив на груди руки, и наблюдала за действиями товарок.
— К несчастию, страна неузнаваема… — продекламировал Притчуд, но вдруг заметил выражение лица партнера и невольно проследил за его взглядом. Весь пафос сразу куда-то испарился.
— Она уже не мать нам… — поспешно подсказал Томджон.
— Д-да, н-но… — проблеял Притчуд, тыча в сторону ведьм кинжалом.
— Лично мне было бы стыдно за такой котел, — произнесла нянюшка Ягг шепотом, который был слышен даже в самых дальних уголках двора. — Его не меньше двух дней надо песком драить…
— Она уже не мать нам… — прошипел Томджон.
— Его не меньше двух дней надо песком драить…
— Она уже не мать нам… — прошипел Томджон.
Краешком глаза он заметил Хьюла, который корчился от исступленного бешенства.
— Интересно, а как он у них мигал? — задумчиво проговорила Маграт.
— Тише, вы двое, — рявкнула матушка. — Людям мешаете. — Приподняв шляпу, она повернулась к Притчуду: — Ты продолжай, продолжай. Не обращай на нас внимания.
— В к-как-к-ком смысле? — опешил тот.
— Не мать нам, значит, говоришь? — в отчаянии провозгласил Томджон. — А кто тогда? Наверное, могила?
В этот момент буря выдала такой раскат грома, что с одной из уцелевших сторожевых башен снесло крышу.
Герцог с ногами забрался на трон и прижался к спинке. На лице его отразился безмерный ужас. Флем вытянул вперед то, что некогда напоминало палец.
— Они на сцене, — просипел он. — Это они. Что они делают в моей пьесе? Кто их туда пустил?
Герцогиня, менее склонная к риторическим вопросам, поманила к себе ближайшего стражника.
Тем временем Томджон умудрялся справляться уже с тремя ролями. Притчуд впал в бессознательное состояние. А теперь еще и Хрумгридж, исполняющий роль Добродетельной Герцогини в льняном парике, также срочно нуждался в помощи.
— Ужель ты назвала меня злодеем? Во всеуслышанье не смея так меня бесчестить, ты обронила это слово втихомолку, чтоб я один, его заметив, подобрал, — прокаркал Томджон. — Теперь заметил я, что стражу ты позвала при помощи, сдается мне, таинственного знака, пресытившись движеньем губ и языка…
На сцену, семеня ногами после хорошего пинка Хьюла, вылетел стражник.
— Хьюл спрашивает, что за балаган здесь творится? — прошипел он.
— Как ты сказал, любезный? — обратился к нему Томджон. — Почудилось ли мне, что ты сказал: «Я повинуюсь, госпожа»?
— Он приказал очистить сцену от посторонних!