Лицо матушки застыло в неподвижности, пока ведьма быстренько решала, как отреагировать на подобную наглость. Наконец она улыбнулась про себя и весело кивнула:
— Как будет угодно.
Уже через минуту она подвела к трону Хьюла, который умудрялся писать даже на ходу.
Подняв глаза на Томджона, гном изобразил учтивый поклон.
— Брось дурить, — вскинулся юноша. — Посоветуй лучше, что мне делать.
— Понятия не имею. Хочешь, я напишу тебе тронную речь?
— Я ясно выразился. У меня нет ни малейшего желания становиться королем.
— Тогда действительно с тронной речью могут возникнуть проблемы, — согласился гном. — А ты хорошо подумал? Роль короля — это большая удача.
— Но, принимая ее, ты лишаешься всех остальных ролей.
— Гм-м. Тогда так и скажи им. Что ты отказываешься.
— Полагаешь, этого будет достаточно?
— Во всяком случае, попытаться стоит.
Тем временем к трону уже приближалась группа отцов города, несущих на бархатной подушечке корону. На их лицах были написаны сдержанное почтение с небольшой примесью самодовольства. Корону они несли так, словно та была Подарком Хорошему Мальчику.
Городской голова Ланкра тихонько кашлянул в ладошку.
— Все приготовления, необходимые для церемонии коронации, вскоре будут завершены, — изрек он, — но тем временем мы хотели бы…
— Я отказываюсь, — заявил Томджон.
Голова замешкался:
— Прошу прощения?
— Я не приму корону.
Городской голова помешкал еще пару мгновений. Губы его беззвучно шевелились, а глаза обрели странный блеск. Уместнее всего, наконец решил он, будет начать все с начала.
— Все приготовления, необходимые…
— Не выйдет, — перебил Томджон. — Я отказываюсь стать вашим королем.
Голова тяжело задышал, словно вытащенный из воды карп.
— Хьюл! — в отчаянии взвыл Томджон. — Ты же лучше меня умеешь обращаться со словами!
— Видишь ли, парень, — пожал плечами гном, — очевидно, выражение «я отказываюсь» не входит в список возможных ответов на предложение принять корону. Может, попробовать «я рассмотрю ваше предложение»?
Томджон одним рывком выпрямился, схватил с подушечки корону и потряс ею над головой, как тамбурином.
— Слушайте меня, вы все! — крикнул он. — Я крайне благодарен вам за оказанную честь. Но не могу стать вашим королем. На этой голове перебывало столько корон, что вам и не сосчитать, и единственное королевство, которым я умею править, ограничено театральными кулисами. Простите, что обманул ваши ожидания.
Мертвая тишина окутала залу. Похоже, эти слова тоже не входили в список предполагаемых ответов.
— Здесь есть еще одна проблема, — миролюбиво высказался Хьюл. — Видишь ли, на самом деле у тебя нет выбора. Ты уже король. Это роль, которая была уготована тебе с момента твоего появления на свет.
— Но я с ней не справлюсь!
— Это никого не волнует. Это не то, с чем ты справишься или не справишься, это то, кем ты являешься.
— Но я с ней не справлюсь!
— Это никого не волнует. Это не то, с чем ты справишься или не справишься, это то, кем ты являешься.
— Не вздумай бросить меня здесь! Я подохну со скуки в этих лесах.
Вновь грудь Томджону сдавили какие-то ледяные тиски, а в ушах его что-то загудело. На одно мгновение перед его взором предстали зыбкие, как туман, очертания высокого печального мужчины, с мольбой протягивающего к нему руки.
— Ты уж извини… — прошептал юноша. — Мне очень жаль.
Сквозь призрачный образ он опять почувствовал на себе заинтересованные взгляды ведьм.
— У тебя остается одна надежда, — пробормотал рядом с ним Хьюл. — Это если обнаружится другой наследник. Но ты, конечно, вряд ли помнишь своих братьев и сестер…
— Я вообще никого и ничего не помню! — заорал Томджон. — Хьюл, я…
Между ведьмами вновь вспыхнула яростная перепалка, которая закончилась тем, что Маграт, неумолимая, как приливная волна, неотвратимая, как приливающая к голове кровь, пересекла залу, откинула в сторону преградившую ей путь руку матушки Ветровоск и, приблизившись к трону, швырнула на алые подушечки не кого иного, как Шута.
— Эй, Можно тебя на минутку…
— Эгей! Эй, кто-нибудь!
— Э-ге-ге-гей! Умоляем, выслушайте нас!
Но в обстановке шумного веселья и всеобщей праздничности, воцарившейся в тот вечер в замке, никто так и не услышал исступленно-вежливые вопли, что эхом прокатывались по бесконечным лабиринтам подземелья. С каждым часом причитания становились все исступленнее и вежливее.
— Простите, пожалуйста! Это срочно. С Биллемом всегда происходит одна ужасная вещь, когда он видит крыс. Ау! Кто-нибудь!
Камера внутреннего ока медленно скользит по залитым тусклым светом древним коридорам, вбирая в себя сочащийся слизью гриб, ржавеющие цепи, сырые своды, тени…
— Послушайте, господа! Так ведь нельзя. Произошло нелепое недоразумение. Взгляните сами, на нас ведь парики…
Эхо жалобных причитаний вязнет в затянутых паутиной и обжитых грызунами туннелях, пока не становится тишайшим шепотом на грани слышимости.
— Эгей?! Слушайте, помогите, а? Рано или поздно им обязательно кто-нибудь поможет.
* * *
Некоторое время спустя Маграт спросила у Хьюла, верит ли он в долгосрочные обязательства. На миг гном оторвался от своей работы — он грузил в фургоны декорации.
— Меня лично нанимали максимум на неделю, — поделился он своим опытом. — И то один раз чуть не кинули.