Ведьмам, оказавшимся на верхней ступеньке лестницы, которая спускалась к главным воротам, открылся океан человеческих лиц.
— Смотрите, вон Джейсон! — воскликнула счастливая нянюшка. — А вон там — Вейн, а рядом с ним — Даррон, Кев, Трев и Нев…
— Обязательно их запомню, — проговорил герцог Флем, встревая в группу и по-братски обнимая ведьм за плечи. — А на моих арбалетчиков вы обратили внимание? Видите, вон на той стене…
— Мы заметили, — угрюмо ответила матушка.
— Ну, в таком случае дружно улыбнитесь и помашите ручками, — посоветовал герцог. — Пускай народ знает, что мы с вами поладили. В конце концов, всем известно, что именно радение о благе государства привело вас сегодня в замок. — Он повернулся к матушке: — Да, я знаю, ты можешь придумать сотни каверз, способных отравить мне жизнь. Но все они в конечном счете бесплодны. — Герцог несколько отстранился. — Но я же разумный человек. Убеди людей угомониться, и, может, я соглашусь отказаться от некоторых чересчур вызывающих законов… Разумеется, никаких гарантий с моей стороны!
Матушка не ответила.
— Улыбнись же и помаши ручкой! — приказал герцог.
Матушка вяло подняла ладонь и помахала рукой — механический жест, вряд ли являющий ее надежду на будущее. Тут же, скривив недовольную мину, матушка больно пихнула в бок нянюшку Ягг, которая упоительно зубоскалила и размахивала руками.
— Чего резвишься-то, а? — прошипела она.
— Да ведь там же наши Рит и Шарлин со своими детишками, — объяснила нянюшка. — Э-ге-гей!
— Заткнешься ты или нет, чучело трухлявое?! — прорычала матушка. — Немедленно возьми себя в руки!
— Изумительно, изумительно! — воскликнул герцог.
Он и сам было поднял обе руки, но одну тотчас поспешно сунул за спину. Рука зверски ныла. Этой ночью он снова пустил в дело рашпиль, но ничего так и не добился.
— Люди Ланкра! — вскричал он. — Отныне вам нечего бояться! Я, ваш самый искренний друг, намерен оградить вас от посягательств со стороны ведьм! Сегодня они поклялись оставить вас в покое!
Пока он говорил, матушка не спускала с него глаз.
— Отныне вам нечего бояться! Я, ваш самый искренний друг, намерен оградить вас от посягательств со стороны ведьм! Сегодня они поклялись оставить вас в покое!
Пока он говорил, матушка не спускала с него глаз. Сразу видно, один из этих, маньяков дефективных… Никогда не знаешь, чего от таких ожидать. Сначала всю печень выстрижет, а потом спросит, как ты себя чувствуешь.
Она вдруг ощутила, что герцог смотрит на нее так, будто ждет от нее каких-то действий.
— Чего тебе еще?
— Я только что объявил, что прошу почтенную матушку Ветровоск сказать собравшимся несколько слов.
— Ты что, действительно объявил об этом?
— Конечно!
— Ну, на сей раз ты зашел слишком далеко…
— А куда еще зайду! — захихикал герцог.
Матушка повернулась к толпе, которая смотрела сейчас только на нее.
— Всем расходиться по домам, — отчеканила она.
— И все?! — удивился герцог.
— Да.
— А почему мы не услышали заверений в вечной преданности моему престолу?
— Ты меня спрашиваешь?… Гита, опустишь ты наконец свои руки?!
— Извини, Эсме.
— Мы тоже сейчас уходим, — сообщила матушка.
— А мне казалось, мы так здорово поладили, — удивился герцог.
— Гита, идем! — проскрежетала матушка. — Маграт, ты куда, вообще, смотришь?
Маграт виновато потупилась. Все ее внимание было поглощено общением с Шутом, хотя необходимо отметить, что роли обеих сторон в разговоре сводились главным образом к разглядыванию плит под ногами и разглаживанию одежды. В девяноста случаях из ста настоящая любовь — это мучительное, до коликов в суставах, оцепенение.
— Мы уходим, — буркнула матушка.
— В пятницу в два часа дня. Помнишь? — прошипел Шут.
— Да, да, постараюсь, — отозвалась Маграт.
Нянюшка Ягг хитро прищурилась.
Подобно шаровой молнии скатившись с лестницы, матушка Ветровоск окунулась в людское столпотворение. Две ее подруги, едва не сбиваясь на бег, спешили за ней следом. Два-три стражника нагло ухмыльнулись ей в лицо — о чем тотчас горько раскаялись. И все же ее уязвленный слух то и дело ловил разносящиеся над толпой смешки. Матушка выскочила из ворот, прогромыхала по разводному мосту и устремилась вон из города. Матушка-скороход могла дать фору многим маститым бегунам.
А оставшийся позади герцог Флем, который уже преодолел маньячный пик безумия и теперь скатывался кубарем в ватные снега отчаяния, — сумасшедший герцог Флем сотрясался в приступе смеха.
Лишь оказавшись за пределами города, под радушным покровом леса, матушка умерила свою поступь. Она свернула на боковую тропку, с глухим шумом осела на первое попавшееся бревно и опустила голову в ладони.
Ее товарки, подходя ближе, боязливо замедлили шаг. Маграт ласково дотронулась до матушкиного плеча.
— Не отчаивайся ты так, — сказала она. — Нам с нянюшкой кажется, что ты держалась просто отлично.
— А я и не отчаиваюсь. Я размышляю. Не стойте, идите своей дорогой.
Нянюшка Ягг, подняв брови, предупреждающе глянула на Маграт. Они отступили на безопасное расстояние, хотя, учитывая настоящее настроение матушки, даже соседняя галактика не могла бы послужить тут надежным пристанищем. Ведьмы сели на обросший лишаем валун.