— Идиот, — буркнул Серега, — здесь же нет никакой земляники. Одна колючка!
— Ничего, разберемся, — весело ответил Санька. Но глаза у него были почему?то совсем не веселые.
Всадник?старшина, с белой нашивкой на рукаве, подъехав ближе к Сереге, набросил на него аркан. Затем, спешившись, он смотал ему кисти рук и резким движением, словно мешок муки перекинул его через круп своего коня.
Серега рванулся, но тут же получил такой страшный удар в висок, что мир мгновенно окутался черно?фиолетовой мглой, и мгла наплывала жаркими волнами, словно морской прилив. А потом он открыл глаза.
Низкое солнце висело в ослепительно?синем небе. Пищал, захлебываясь, горн на подъем. Серега рванулся, сел на кровати и помотал головой. Все осталось. Ну, слава Богу. Значит, это был всего лишь сон. Значит, пора выскакивать из?под одеяла, влезать в кеды — и на зарядку. А то еще заставит Жора гусиным шагом ходить… Вот уже и пацаны вылезают из постелей, Лешка Масленкин, зевая, прыгает на одной ноге, напяливая на другую кед, а Санька еще только открывает глаза. Он спокоен, ему спешить некуда. В его медицинской карте записан какой?то нефрит и еще много чего, так что Жора отстал от него в первые же дни, проворчав себе под нос: «Сдохнешь еще, неровен час, а мне отвечать за тебя, недоделанного…» Вот Санечка и пользуется.
4. ЛИНЕЙКА
— Ну, как спалось? — поинтересовался Санька. — Настроение боевое? Не расхотелось еще в Ведьмин Дом идти?
— Заткни хлебало, — ответил Серега, прихлопнув на локте присосавшегося комара.
— Настроение боевое? Не расхотелось еще в Ведьмин Дом идти?
— Заткни хлебало, — ответил Серега, прихлопнув на локте присосавшегося комара. — Договорились — значит договорились, и хватит об этом.
— Между прочим, Серый, еще не поздно переиграть. Ты только перед всей палатой признай, что сдрейфил — и ладно. И никакого рабства.
— Еще чего? Чтобы надо мной все ржали? А в рот тебе не плюнуть жеваной морковкой?
— Да никто ржать не будет, что ты! — Санька старательно изобразил возмущение. — Думаешь, только тебе одному страшно? Да ни один пацан в лагере, даже из первого отряда, в этот Дом бы не пошел. Ты что, особенный?
— Все, отзынь. Уговор дороже денег.
— Ну ладно. Тогда после завтрака туда идем. Кидаем книжку да свечку. И кстати, до ночи будешь под наблюдением.
— Это еще с какое радости?
— А с такой… Вдруг ты в лесу где?нибудь свечку жечь начнешь? Как тогда проверить, что до утра в Ведьмином Доме высидел?
— А ты и так не проверишь, — заметил Серега. — Может, я ночью туда пойду, заберу книгу и свечку, и в лесу где?нибудь свечку зажгу? Что мне мешает книжку в лесу читать? Только ты не думай, я не то что некоторые… Раз договорились — значит все по?честному. Мне жулить не к чему. Так что следи сколько влезет. Не лопни только. От напряжения…
— Ну, это ты зря… — задумчиво протянул Санька. Похоже, он лишь сейчас сообразил, что сожженная свечка — слабая гарантия.
— А ты все равно в лесу ночью не высидишь! — выпалил он вдруг радостно, словно озарение на него нашло. — Комары тебя зажрут. Или кто похуже…
Он бы еще сказал что?нибудь, но тут их прервали. Сзади, словно рассерженная кобра, зашипела вожатая Света:
— Вы где стоите? На линейке или на базаре? Немедленно прекратили болтовню! Позор, весь лагерь на вас, обормотов, смотрит. Живо подровнялись!
…Медленно?медленно стягивались на линейку отряды. Солнце уже высоко поднялось над кромкой Дальнего Леса и начинало жарить на полную мощность. Серега знал, что оно не зайдет еще долго, очень долго. В горячем воздухе крутилась всякая дрянь — комары, мошки какие?то. То и дело раздавались хлопки.
— Ну?ка, народ, прекратили бурные аплодисменты, — подал голос вожатый Миша. Он стоял, прислонясь к шершавому стволу сосны. По его помятому лицу было видно, что выспаться опять не состоялось. Миша хмуро глядел на отряд. Пускай Светка их выравнивает, если ей делать нечего. А ему не хочется. Хочется только спать и курить. И комары к тому же, сволочи, совсем зажрали.
Дольше всех ждали шестой отряд. Тот, что считался самым разболтанным и безалаберным. Безлагерным, как произносила старшая вожатая Дуся. Кстати, она требовала, чтобы все называли ее полным именем — Евдокия. Но окружающие почему?то звали ее просто — Дуней или Дусей. Кое?кто предпочитал кошачью кличку Дуска. Но это вызывало такой взрыв ярости, что большинство старалось не рисковать.
— Шестой отряд! Вас ждет весь лагерь! Малыши и то раньше вас построились! Сколько же это будет продолжаться?! Еще одно замечание — и весь отряд переведу на октябрятский режим! Вместе с вожатой! Елена, когда, в конце концов, твои дети будут стоять как положено?
Дуся отложила в сторону желтый рупор?матюгальник и вытерла губы розовым платочком. Потом, скорбно вздохнув, взяла свое орудие снова. Ритуал продолжался.
— Дружина! Равняйсь! Смирна?а! Отставить! Третий отряд! Дружина! Равняйсь! Смирна?а! Председателям советов отрядов приготовиться и сдать рапорта! Вольно! — и Дуся вновь отложила мегафон.
Председатели ленивой трусцой выбежали к трибуне и отрапортовались.
Председатели ленивой трусцой выбежали к трибуне и отрапортовались. Дуся, вздохнув, начала докладывать режим дня и распределять трудовые задания.