Серега молчал.
— Ну скажи, — не унимался Санька, — наврали мы где?нибудь? Сочинили?
— Слушай, Санек, — ответил, наконец, Серега. — Как ты думаешь, кто из наших мог растрепать?
— Если бы я точно знал, я бы тебе так и сказал. Вообще?то у меня косвенная догадка имеется. Похоже, это Масленок нам свинью подложил. Он же убирался сегодня в палате, а веника не было, бабка Райка кладовку свою заперла и смылась куда?то. Ну, он пошел за веником в ихний корпус, во второй отряд, и что?то больно долго там был. А потом из корпуса этот парень вышел, Петраков. Соображаешь? Когда Масленок зашел в ихний корпус, там и Петраков был.
Значит, вполне могли поговорить. А о чем им говорить? Только о наши делах. Так?
— Постой?постой, что?то до меня не дошло, — Серега старательно изображал удивление. — Петраков этот, что ли, сразу как с Масленком потрепался, из корпуса выскочил?
— Ну, я и говорю. Вышел из корпуса и прямо к нам пошел, а потом уже и Масленок с веником заявился.
— А ты почем знаешь, что Петраков в курсе? Кто тебе сказал?
— Да сам Петраков и сказал. Я же говорю — он из корпуса вышел и прямиком к нам, в нашу палату. Я как раз в чемодане разбирался. Ну, вошел он и говорит, правда, что ли, будто в вашем отряде какое?то пари затеяли, про чертей там чего?то? А я ему говорю — ты откуда знаешь?
А Петраков этот улыбочку такую ехидную состроил и говорит: «Ништяк, мужики, моя агентура работает…» Прямо так и сказал. А я ему говорю — ну, и что тебе агентура наболтала? Кто у нас спорит? А он отвечает: — известное дело, вы с Сережкой Полосухиным. Я говорю — не лезь не в свое дело и вообще гуляй отсюда, из нашего корпуса.
А он отвечает — если этот парень, ты то есть, оттуда целым вернется, мы тоже у себя в отряде на Ведьмин Дом спорить будем. Только пусть он, то есть ты, что?нибудь страшненькое нашим ребятам расскажет. Про то, как сидел там. А то, говорит, я ему ухи оборву. Ну, он сявка, он же не знает, что у тебя по самбо первый разряд. Он вообще, конечно, парень сильный, но тебя вряд ли уделает. А если что — мы поможем.
Да, хитер Санечка, ничего не скажешь. Только в одном месте прокололся. Леха уже был в палате, когда этот тип, Петраков, заявился. Уже подметал. И они его прогнали. А у Саньки получается — он уже после из второго корпуса со шваброй вышел. То есть с веником. Кстати, кто бы ему там дал веник? В лучшем случае послали бы подальше, а то и по шее могли бы. Но главное даже не это. Если бы Санька правду говорил — обязательно рассказал бы, как Леха в палату вошел, когда они там с Петраковым трепались.
Вот и было бы железное доказательство на Масленкина. Но Санечка об этом молчит. Так что ошибка у него вышла. Однако сейчас ему надо что?то отвечать. Позлить его, что ли?
— Интересно, кто это поможет? Ты, что ли, хиляк?разрядник?
— Зря ты так, — мирно ответил Санька. Я же по правде говорю. Да разве только я? Весь отряд вступится. У нас ведь не как во втором, у нас ребята дружные.
Серега едва не фыркнул от смеха. Ну как же, дружные! Как ржать над кем?то, они всегда дружные. Или того же Саньку терпеть. Это они дружно терпят. Сплоченно, как сказала бы Дуска.
А кстати, он ведь не случайно катит баллоны на Леху. Или заподозрил что?то, или чует, что власть у него над Лехой не такая уж и прочная. Вот и хочет его задавить. Но у самого ни фига не получится — вместо мускулов кисель. А тут такая удача, готовый самбист имеется.
Удивительно, как здорово работала сейчас у Сереги голова. Все Санькины планы он вскрывал точно консервные банки. С чего бы это вдруг? Неужели и впрямь оттого, что твердо решил в Ведьмин Дом идти?
А Санька ничего не замечал. Он уже и по сторонам не оглядывался. Возбужденным голосом он шептал Сереге прямо в ухо:
— Ты понимаешь, Серый, какой он гад? На этих спорах собирается свой бизнес делать! Ты, может, и целым оттуда вернешься, ты ведь смелый. Это я ночью погорячился, а так я понимаю… А если другие туда ходить начнут? Вдруг у кого сердце больное, или нервы не в порядке? Случится что?нибудь, нам с тобой знаешь как стыдно будет! Могли остановить, а не остановили, сдрейфили.
Серега молчал, хмуро глядя себе под ноги. Солнце ли напекло ему голову, мозги ли перевернулись от усталости, но внезапно пришла на ум пакостная мыслишка. Вдруг правду говорит именно Санька, а Леха врет? А что, с чего это он так сразу поверил Лехе?
Может, тому на самом деле надо с Серегой подружиться, чтобы он его от Саньки защищал.
Мало ли что Леха хороших слов наговорил! Кто знает, что у него на уме? А Санька? Санька, конечно, гад, но не дурак. Понял, что зашел слишком далеко, что жареным запахло — вот и пытается все назад вернуть.
Но тут же Серега понял, что чепуха это все. Как он мог такое вообразить? Неужели в нем самом столько грязи накопилось? Или от Саньки набрался? Лучи, что ли, какие?то от него исходят? Как можно было забыть Лехины глаза? Словами можно врать, словами что угодно можно делать, а вот глазами не соврешь. И вообще, разве можно Саньке хоть в чем?нибудь верить? Достаточно в его желтые кошачьи щелочки заглянуть — и все станет ясно.
А все же на секунду, но поверил. Значит, не в Саньке дело, не в каких?то его особых лучах. В нем самом эта гадость сидит, внутри. Значит, не один там червячок. Значит, много. В первый?то раз он Леху заподозрил еще когда они носилки таскать начали. Не понравилась ему Лехина заботливость. Нечего сказать, хороший друг. А что если бы Леха узнал об этих его мыслях? И о тогдашних, и о том, что сейчас? И думать об этом не хочется, потому что в глубине души знаешь — Леха бы простил. Но именно поэтому ему и было тяжко.