Ну, в общем, отдали они Звездочку, а с тех пор тетя Маша грустная все ходила, все о чем?то думала?думала. Мама говорит, раньше она веселая была, лучше всех в деревне пела.
А как Звездочку у них забрали, все молчала, а однажды дядя Коля пораньше с работы пришел, почувствовал, наверное, что?то.
А как Звездочку у них забрали, все молчала, а однажды дядя Коля пораньше с работы пришел, почувствовал, наверное, что?то. Смотрит — а в доме тети Маши нет, он ищет ее по всему двору, зовет, потом в сарай заглянул — и видит: висит тетя Маша, веревка за потолочную балку привязана, а она, тетя Маша, еще живая, еще дергается в петле. Ну, дядя Коля бросился ее вынимать, и вдруг на него как ветром дунуло, и он смотрит — а между ним и тетей Машей три огромных белых лошади стоят, и у всех черные звезды во лбу, и даже не звезды, а дыры, как от пуль. И они смотрят на него так странно и брыкаются, к тете Маше не подпускают. Дядя Коля, понятное дело, закричал, стал народ звать, ну, люди сбежались, время?то вечернее, и все этих лошадей видели, и никто сквозь них пробиться не мог — боялись.
А когда тетя Маша дергаться перестала, опять ветром дунуло, и лошади пропали. Вынули из петли тетю Машу — а она уже мертвая. Вот так. Почти вся деревня это видела, все свидетели. А ты говоришь — не бывает нечистой силы. Как же не бывает, когда вот так получилось? Дядя Коля с тех пор сильно пить стал и тоже умер. И мама с папой дом в Жерлевке продали и больше туда не ездили.
Серега долго молчал. Ну что тут скажешь? С Санькой?то все ясно, он свою историю из какой?то книжки взял. А половину, наверное, досочинял. Оно и видно — старался говорить по?книжному, только у него не очень?то получалось.
Но Леха? Он ведь парень простой, ему придуриваться незачем. А его рассказ куда страшнее Санькиного. Наверное, и впрямь что?то такое дома слышал. Ему ни в жизнь самому такое не придумать.
Серега сплюнул, потом в упор посмотрел на Масленкина и сказал:
— Я одного не пойму, Леха, зачем ты мне все это рассказываешь? Зачем все эти разговоры заводишь? Тебе?то чего от меня надо?
Масленкин резко остановился, и Серега, идущий сзади, чуть не придавил его носилками.
— Зачем? А может, я не хочу, чтобы ты в Ведьмин Дом ходил. Ты, может быть, в нечистую силу не веришь, а я верю. Не хочу я, чтобы там с тобой что?нибудь случилось. Как с тетей Машей.
Серега посмотрел Лехе прямо в глаза. Тот мигнул и смущенно отвернулся.
А ведь он и впрямь боится. Именно за него, Серегу, боится. Это же по глазам видно. Но почему? То есть не чего боится, а из?за чего? С какой это радости вдруг такая забота?
— Слушай, Серый, — произнес между тем Леха, — я уже все обмозговал. Ты ведь через октябрятские ворота к Ведьминому Дому пойдешь? Так я слева за воротами, в лопухах, пакет заначил. А в пакете книга. Санька, он ведь хитрый?хитрый, а все равно тупой, он же не знает, что в библиотеке этих детей капитана Гранта навалом. И все одинаковые. Я сразу, как их подслушал, Саньку и пацана этого, в библиотеку побег и взял одну штуку. Их там никто и не читает. И еще я свечку туда положил, огарок то есть. Санька, он козел, он не знает, что у меня свечек много, и целые есть, и огарки. Я их собираю… Так что гарантия у нас полная. Ты как после отбоя ворота перелезешь, подожди часок, а потом бери пакет и дуй обратно. Переночуешь в угольном сарае, туда никто не сунется. А как светать начнет — в корпус.
Серега молчал. Ну и ну! Оказывается, тихий, молчаливый Масленкин — голова. Все обдумал, все рассчитал. Но ведь даже не это главное. Главное — он, получается, настоящий друг, а Серега даже не подозревал об этом. Думал — пацан как пацан, не вредный, но больно уж молчаливый.
И слабак к тому же, в футбол по?человечески играть не умеет, ползает как вареная макаронина, ребята смеются, когда он на поле выходит. Целыми днями он сидит у дяди Васи, в кружке резьбы по дереву, что?то там вырезает. В общем, ничего особенного.
А главное, слишком уж он Саньке поддается. Тот как скажет: «Эй, Масленок, притащи!», «А ну?ка, Масленок, сбегай!» — и тот притащит, сбегает. Не было случая, чтобы он огрызнулся.
Не было случая, чтобы он огрызнулся. Конечно, он слабак, но ведь и Санька не дзюдоист?каратист. Пожалуй, еще похилее будет. Может, Леха вообще драться не умеет? Серега иногда встречал таких. Среди них попадались даже и сильные ребята, но вот не могли они ударить, не могли — и все. Словно кто на цепочку их посадил.
Хотя был же случай в той смене… Они с Лехой тоже тогда в одном отряде были. Смотались всей палатой с тихого часа на речку, купаться, а на речке к ним деревенские пацаны привязались. Деревенских было трое, зато они большие, как в первом отряде. А делать нечего, пришлось драться. И Леха дрался вместе со всеми, даже одного деревенского классно ногой приложил. Тот прямо обалдел — такой мелкий клоп, а тоже туда же, ногами машется! Деревенские, правда, им тогда все равно навтыкали, но это уже дело десятое.
А что, если… Может, Леха с Санькой тоже на рабство поспорили, и Леха проиграл? Хотя вряд ли. Такие споры всегда при свидетелях бывают, чтобы потом никто отбояриться не мог. А главное — если бы Леха был в рабстве, Санька бы этими пустячками — подай, принеси — не ограничился. Он бы издеваться стал, власть свою показывать.