Некоторое время он молчал. Потом вдруг осторожно спросил:
— А там, в Доме, и вправду ничего такого не было?
— Нет, — усмехнулся Серега, — не было. Мусор там на полу, гнилушки… Бревна… И никакой нечистой силы. Только вот снилась какая?то дрянь.
— А ты не вспоминай, — посоветовал Леха. — Забудь об этом. Главное — ты целый вернулся, а все остальное ерунда.
Застелив постели, свою и Санькину, Серега вышел на крыльцо.
Застелив постели, свою и Санькину, Серега вышел на крыльцо. Дождик все еще моросил, в тучах не было и просвета. Наверное, после завтрака стоит вытащить из чемодана джинсы и свитер. А впрочем, и так ладно. Дмитрий Иванович говорил, что закаляться нужно всегда. И летом, и зимой, в любую погоду. Нечего себя баловать.
Санька уже ждал его, сидя на ступеньках. Вертел в пальцах длинный стебелек, перекидывая его то так, то этак.
— Ну что, застелил? — хмуро спросил он. — Впрочем, верю. Ты же у нас честный. Ну как, Серый, приятно тебе? А это ж еще цветочки. И ты сам виноват. Я же тебе говорил — не борзей, а ты борзел. Я тебе предлагал назад все переиграть — а ты не хотел. Вот и попался.
— Мне с тобой говорить не о чем, — бросил Серега. — Жулье ты. Стырил ведь книжку из Дома.
— А ты видел, как я тырил? — завелся Санька. — Доказательства у тебя есть? Вот так?то. Молчал бы уж. Кстати, еще хоть раз про книгу пикнешь — накажу. Но между прочим, — проговорил Санька чуть тише, — между прочим, у тебя есть еще выход. Ты ведь давал мне присягу?
— Ну, давал. И что дальше?
— Значит, должен мне во всем подчиняться. Любое приказание выполнять. Так вот. Я тебе приказываю пойти сейчас к Петракову, во второй отряд, и сказать, будто сдрейфил и в Ведьмин Дом не ходил. И все. И я тебя моментально отпускаю из рабства. На глазах у всей палаты. Ну что, годится?
— Как же я к Петракову пойду, если это вранье? Я ведь и вправду всю ночь там отсидел, как и договаривались.
Серега понимал, что соглашаться нельзя. И даже не потому, что врать противно. Все куда проще. Петраков моментально обо всем разболтает, и весь лагерь узнает. И тогда у Саньки будет полное законное право не отпускать его из рабства. Тогда уже бесполезно кричать, что книжки в Доме не было, что Санька ее заныкал. Как же, ответят. Сам же признался, что в Дом не ходил. И получится — Санька всухую выиграет, а у них с Лехой не останется уже никакого шанса.
Правда, он же собирался втереться к Саньке в доверие, чтобы насчет Лехи выяснить. Значит, надо Саньку слушаться. Но лучше уж послушаться его в чем?нибудь еще. А врать про свою трусость слишком противно. Ничего, перетопчется Санька. И вообще, интересно посмотреть, как он Петракову индейцев отдавать будет.
— Отсидел, не отсидел — меня не колышет, — нетерпеливо ответил Санька, не замечая Серегиных мыслей. — Пойдем к Петракову и скажем. Прямо сейчас.
…Но идти им не пришлось. Петраков явился сам, с двумя друзьями. Высокий, плечистый, с длинными засаленными волосами. Он их не мыл принципиально… Вся троица подошла к крыльцу, на котором сидели Серега с Санькой.
— Ну, Санек, — привет, — процедил Петраков ломающимся баском и протянул ладонь. — Чуешь, за чем пришли?
Голос у него был хриплый и назойливо?веселый. Курит, наверное, подумал Серега. И как это Дуска его не засекла еще?
— Чую, — малость побледнев, отозвался Санька. Он встал и осторожно пожал широченную Петраковскую лапу.
— Этот, что ли, Полосухин? — осведомился Петраков, указывая на Серегу. Санька кивнул.
— Ну и как? — поинтересовался Петраков.
— Сдрейфил он! — тут же зачастил Санька. — Сдрейфил и в тот дом не ходил. До полуночи у забора проторчал, а потом его комары заели, и он в корпус вернулся. Думал, мы все спим, никто не заметит.
— Завянь, Санек, — бросил Петраков. — Завянь и отсохни. У нас ведь какой базар был — не тебя спрашиваем, а его. Тебя, парень, Сергеем звать, что ли? — повернулся он к Сереге.
— Ну, Сергеем, — ответит тот, приглядываясь к Петракову.
— Ну и как, Сережа? Ходил ты в дом с привидениями?
Две пары глаз уставились на него. Черные, веселые Петраковские. И Санькины желтые щелочки, яростно?испуганные, молящие.
Ну что ж, пора отвечать. Интересно, что сейчас будет с Санькой? В обморок грохнется?
— Был я в том доме, — спокойно, растягивая слова, сказал Серега. — Всю ночь там просидел, и никаких привидений там не водится. Только этот козел, Санька, книжку уворовал.
— Вот оно как… — радостно протянул Петраков.
— Врет он все! — яростно закричал Санька. — Он струсил! В дом не пошел, книжку не принес, а сейчас на меня клепает! Мы же с ним условились — он книжку в доказательство приносит.
— Ну, о чем вы там с ним условились, меня не колышет, — злым, свистящим шепотом ответил Петраков. — Это ваш базар. А у нас с тобой все четко схвачено. Так что проспорил, Санечка… Чтоб сразу после завтрака в наш корпус! Усек? И всех индейцев притащишь. Всех до единого. Лично мне в руки, в первую палату. И не вздумай рыпаться. Сам знаешь, чем борзеж кончится. Почки буду плющить. Я это дело уважаю.
— А ты, парень, молоток, — обернулся он к Сереге. — Хвалю за смелость. Ежели что — ко мне приходи. Если этот кент борзеть на тебя вздумает, мы с ним побазарим. Ну все, салют.