Нет, странно как?то получается. Есть, наверное, что?то такое, чего ни Серега, ни кто?то другой не знает. Дело темное. Одно ясно — Леха Саньку терпеть не может, а все же подчиняется. Может, и вся нынешняя Лехина активность не для Сереги, может, ему главное — Саньке свинью подложить?
Был момент, когда Серега и впрямь такое подумал. Но тут же вспомнил Лехины глаза, и ему стало стыдно. Потому что по глазам его понял — не о себе сейчас Леха думает. Да и не о Саньке.
— Лех, а все?таки, почему ты обо мне так заботишься? — спросил Серега напрямик. — Ты же рискуешь, если Санька пронюхает, он тебе жизни не даст.
Леха долго не отвечал. Потом, видно, решившись, он все же медленно, словно идя против ветра, заговорил:
— Почему?почему… Потому что дружить с тобой хочу, давно еще, с той смены. Вот почему!
— Так что же ты раньше молчал? — удивленно спросил Серега. — Давно бы сказал, и дружили бы…
— Ну, — замялся Леха. — Разве это так просто делается? Да и сам видишь — ты такой, а я вот…
— Что вот? — не понял Серега. И тут же почувствовал, что знает Лехин ответ.
— Ну, ты же сам видишь — я слабый. Ни в футбол, ни плавать, ни вообще… Я ничего интересного не умею. Одним словом, Санька правильно обзывает — размазня.
— Да я этого Саньку! — вскричал Серега. — Да если бы я раньше про тебя знал!
— Ну вот, — усмехнулся Леха. — Этого я и боялся. Думаешь, я потому с тобой дружить хотел, чтобы ты меня от Саньки защищал? Да плевать мне на то, что ты самбист, что у тебя мускулы. Я ведь потому, что ты хороший… А Санька… Думаешь, я не мог бы ему и сам навтыкать?
На сей раз промолчал Серега. Потом осторожно спросил:
— Так почему же не навтыкаешь? Он же дерьмо. Все же видят, как он на тебя вырубается. За Саньку никто бы и слова не сказал.
Леха вздрогнул, чуть побледнел и принялся разглядывать шнурки на кедах. Потом тихо произнес:
— Ну… Есть, в общем, одна причина. Ты про это больше не спрашивай, ладно?
Серега покраснел. Все?таки дурак он, кругом дурак. Хотел как лучше, а видно, самое больное место зацепил.
— Извини. Я только что… Если что — ты на меня всегда рассчитывай. Санька — не Санька, а вообще…
Помолчали.
Солнце забиралось все выше и выше в небо, изливало оттуда свой липкий дымный жар на растрескавшиеся кирпичи дорожки, на темную Серегину голову, на белобрысую Лехину.
— Еще захода два — и, наверное, все выгребем, — прервал тишину Серега.
— Если только до обеда успеем, — отозвался Леха. — Минут двадцать всего осталось.
— Откуда ты знаешь? — удивился Серега. — У тебя же часов нет.
— Так просто. Чувствую.
— Ну, ты даешь! А говорил — ничего интересного не умею…
Посмеялись.
Все вроде было нормально, но почему?то настроение у Сереги вдруг испортилось. На мгновение ему почудилось, будто снова подступает к горлу серая, мутная гадость. Нет, конечно же, померещилось. И все же что?то не так. Висит в душном воздухе тревога, проникает в глаза, давит грудь. И кажется, будто грызет его изнутри маленький червячок, а что за червячок, откуда он тут взялся — не понять. Все вроде бы хорошо. С Ведьминым Домом дело, можно сказать, почти улажено. С Лехой подружились. Поход завтра будет. Так отчего же?
Может, все?таки дело в Саньке? Но теперь?то чего? Раньше ведь, когда договор заключали, не было этого червячка. Страшновато было, и противно, и досада жгла из?за дебильного этого пари, но червячка не было.
Трудно в таких делах разбираться. А надо. Серега знал, что надо. Значит, что получается? До разговора с Лехой был страх. Мелкий такой страх, сопливый. Можно сказать, страшок. Но червяка не было. А сейчас все оказалось наоборот — страшок улетучился, зато на его вместо вполз червяк. Не оттого ли он завелся, что страха не стало? Ведь получается, все в порядке, он не пойдет в Ведьмин Дом, а пари, между прочим, выиграет, поставить Саньку на место. Нормальный человек сейчас бы радовался. А тут почему?то волком выть хочется. Может, у него с мозгами не в порядке?
И вдруг Серега понял, сразу понял, мгновенно, будто ему кто?то в голове фонариком посветил. Червячок — он из?за того, что вранье получается. Ну, не пойдет он в Ведьмин Дом, отсидится в сарае — так что же выходит, он сдрейфил? Пускай никто, кроме Лехи, об этом не узнает, а все равно — сдрейфил. И пускай Санька проиграет, а все равно окажется прав. И не сможет тогда Серега с ним ничего сделать. Потому что веры в себя больше не будет. Вообще не будет, никогда. Станет он взрослым, отрастит усы, на работу устроится, семью заведет — а внутри останется этот ехидный рыжий червячок. Неужели такая жизнь лучше Ведьминого Дома? Лучше всех этих скелетов, ведьм и привидений?
Но с другой стороны… Разве он, Серега, так уж уверен в себе? На сто процентов знает, что не испугается? Нет, наверное, если что — он все?таки сдрейфит. Может, и радостей будет полные штаны… Но все равно это лучше, чем вранье. «А то будто ты ни разу не врал? — спросил он сам себя. — Каждый день ведь врешь.» И правда, каждый день. Но не в серьезных же делах. Так, по мелочи… Например, вчера с уборки территории смылся. Свете лапшу на уши навесил, будто живот разболелся, а Света — девушка добрая, доверчивая. Сразу послала в изолятор. Да еще поохала, спросила: «Может, один не дойдешь? Может, послать с тобой кого?нибудь?» А он грустно так, жалобно ответил: «Не надо, Света… Я сам дойду… Наверное…»