Молодые люди мгновенно обменялись полными ужаса взглядами. Джин быстро заговорила, и так быстро, что фраза застряла у нее в горле, и половину ее она сжевала:
— Это к добру.
Большой палец Шона напрягся, раздался звук, похожий на хруст веточки, и вот у него в руке тоже только голая ножка. Однако чаша его рюмки лежала целая на полу, она не разбилась.
Джин опрокинула рюмку и с силой стукнула ее о край буфета. Та разбилась вдребезги.
— Теперь мы все квиты.
Страх перед страхом завладел ими обоими, Шоном и ею.
Нога Шона скользнула по полу, и осколки стекла исчезли.
Лицо Рида абсолютно ничего не выражало. Его глаза напоминали глаза на холсте, только художник нарисовал их чересчур большими. Он повернулся к Шону.
— Свой разбили вы, — тихо сказал он. — Мой разбился сам.
Джин быстро отошла от них и повернулась так, что юбка ее пошла кругалем. Это сразу же привлекло к себе внимание, потянуло за собой, будто каким-то центростремительным воздушным потоком.
— Давайте-ка начинать. Уж больно мы застоялись. — Она, вальсируя, оказалась за спинкой одного стула. — Вы здесь. — Потом коснулась другого. — А ты на своем обычном месте, папа. Гретхен сейчас принесет суп.
— Я помогу вам, — вызвался Шон.
Ее глаза быстро передали ему сигнал не оставлять другого мужчину одного, сигнал едва заметный, но тем не менее достигший цеди. Ее серьезность была ловко завуалирована за легкомысленной улыбкой, заигравшей на ярко накрашенных губах.
— Вечеринка, на которой все превращаются в официантов. У нас просто бригада по тасканию ведер. Кого-то же должны и обслуживать. — Она скорчила ему физиономию и быстро вышла через вращающуюся дверь в буфетную.
— Меня пнули ногой, — пожаловался Шон Риду, усаживаясь за стол, — но я не знаю, куда именно. Это по мне заметно?
Она вернулась так же, как и ушла, толкнув дверь и неся перед собой супницу.
— В данный момент вам было бы весьма кстати подсуетиться, — обратилась она к Шону.
— В какой, вы сказали, момент? — переспросил он, помогая ей поставить на стол супницу.
Это по мне заметно?
Она вернулась так же, как и ушла, толкнув дверь и неся перед собой супницу.
— В данный момент вам было бы весьма кстати подсуетиться, — обратилась она к Шону.
— В какой, вы сказали, момент? — переспросил он, помогая ей поставить на стол супницу.
Она надменно посмотрела на него сверху вниз:
— Право, мистер Шон, я за вами не поспеваю.
— А я никуда и не спешил.
— Зато торопился ваш разум. Впредь попрошу вас держать его на привязи.
— Сложно, очень сложно. Где ж я найду такой крохотный ошейник, чтобы надеть на него? — воскликнул Шон.
Оба искоса посмотрели на Рида, как бы желая убедиться, добиваются ли хоть какого-то успеха.
Глаза Рида на мгновение стали похожи на настоящие глаза. Больные, но настоящие. У него даже немного подпрыгивали плечи, как от внутреннего смеха, слишком слабого, чтобы он мог прорваться наружу.
Шон встал и пододвинул ей стул.
— Нет-нет, не подходите ко мне близко, — капризно сказала она. — Особенно сзади.
Рид покачал головой и издал радостный гортанный звук.
Огни горели ярко. Теней на столе не было. Казалось, обед шел на залитом солнцем снегу. В серебре отражалось все, как в зеркале, хрусталь так и сверкал, а когда они развернули салфетки, приятно подуло белым ветром. Бриллиант на пальце у Джин служил своеобразным фокусом, вокруг него играли воображаемые и мимолетные нимбы зеленого и красного.
— Хороший суп, — похвалил Шон.
— Он называется «крем де ля крем — де ля крем».
— По-моему, одно «де ля крем» в нем лишнее.
— Собственно говоря, я даже укоротила его название. В нем на одно «де ля крем» больше, умник.
Наступило короткое молчание. Какое может быть за любым столом — ничего зловещего, ничего продолжительного. Однако же оно предательски позволило просочиться в комнату и заявить о себе внешнему звуку, прежде чем они это осознали. Звук был очень слабый, безобидный: тиканье тяжелых часов в другой комнате. Благодаря какому-то моментальному капризу акустики, а может, и потому, что уши у них были так чувствительны, этот звук достиг уровня слышимости и залетел в комнату, когда он им меньше всего был нужен. Боясь услышать что угодно, они услышали именно то, чего больше всего хотели избежать.
Носок ее туфли коснулся под столом ноги Шона.
— Дверь, — выдохнула она. — Быстрее.
И тут же зазвенела посуда и столовое серебро, чтобы как-то отвлечь внимание Рида.
Шон соскользнул со стула и сделал несколько танцевальных па вокруг стола. Дверь тихонько закрылась. Звук заглушили.
Теперь встала Джин и, вытянувшись у своего пустого стула, обратилась к самой себе:
— Можете убирать тарелки, Гретхен. Да, мэм, спасибо, мэм, сейчас уберу. Извините, мэм, вы должны мне зарплату за неделю с прошлой пятницы, мэм, так что не занимайтесь пустой болтовней. — Она вышла, на этот раз в боковую дверь, толкнув ее локтем. Улыбка Рида была всего лишь мимолетной тенью, сопровождавшей звуковую дорожку звонкого смеха Шона. Дверь резко отворилась. Появилось встревоженное лицо Джин. — Боюсь, для основного блюда нужен трактор. На этот раз, пожалуй, я позволю вам помочь мне.
Рука Рида мгновенно метнулась вперед и легла на запястье Шона, не отпуская его: