Она пренебрежительно скривила губы:
— Ждать уже осталось недолго. Всего лишь три дня. И еще две ночи. Целых две ночи, и еще одна половина, заканчивающаяся в пол…
Он потянулся и легонько приложил палец к ее губам, не дав ей договорить слово.
Вошел клиент и уселся за столиком у самой двери, чтобы не терять слишком много драгоценного времени, расхаживая по залу взад и вперед. Он тут же принялся читать утреннюю газету, подперев ее сахарницей; читая, он постукивал ложкой или вилкой по краю стола, чтобы его поскорее обслужили.
Девушка услышала стук и бросила осуждающий взгляд в ту сторону. Шон запросто мог бы прочитать теперь ее мысли, отразившиеся на задумчивом лице. У этого человека гораздо больше времени, чем у меня, и, однако же, он так спешит. У него вся жизнь впереди, но ему не терпится подождать и пять минут, чтобы поесть. Мне дано всего три дня до наступления тьмы, и, однако же, я сижу здесь и безропотно жду.
— Если вы не хотите позволить мне отвезти вас домой, тогда, может, поедете со мной в другое место? — предложил Шон. — Куда-нибудь, где… У меня есть друзья, вдруг они помогут нам?
— Куда? — равнодушно спросила она.
— А вы не испугаетесь? Не пугайтесь, пожалуйста, я не хочу пугать вас. — Она вперилась в него взглядом. — В полицию.
— Она вперилась в него взглядом. — В полицию. — Он внимательно посмотрел на нее, чтобы убедиться, как она воспримет его предложение. — Вы согласны? Так ведь? — Он повертел в руках пепельницу, как будто приделанный к столешнице циферблат. — Нам не обязательно пользоваться этим словом, — успокаивал он. — Понимайте под ним группу людей, которая в данном случае не имеет абсолютно никакого отношения к вам. Давайте рассуждать так. Скажем, я бизнесмен, любой бизнесмен, не имеет значения, какой именно. Я работаю на кого-то, кто умнее меня, кто знает гораздо больше, чем я. Потому-то я и работаю на него, а не он на меня. Вчера ночью я шел и… сделал то, что сделал. А сейчас хочу отвезти вас к моему боссу, Макманусу, человеку, на которого работаю, и все обсудить с ним. Вам нечего бояться. Он мудрее меня, старше и гораздо опытней. К тому же внимательный, понимающий и добрый. Возможно, не к людям, подлежащим наказанию, но это уже другое дело. Вам он не причинит никакого вреда и не испугает вас.
— Вы любите своего босса, да?
— Считаю его замечательным человеком, — просто ответил Шон. И тотчас продолжил свои попытки убедить девушку, боясь навсегда ее потерять, если ослабит их на мгновение. — У него тоже есть дочь. Она еще не достигла вашего возраста, думаю, ей лет четырнадцать, от силы — пятнадцать. Если вы… ну, вызовете его на откровенность, что ли, он обязательно покажет вам ее фотографию. Он отличный парень, мой босс. Поедем к нему и поговорим — просто обсудим случившееся втроем. Как будто вы будете говорить с собственным… — Увидев, что ее лицо мрачнеет, Шон тут же проглотил последнее слово. — Даст Бог, он нам поможет, как знать? Хотя бы советом. Во всяком случае, мы ничего не теряем, правда же?
Он протянул к ней руку, ладонью вверх, и она так и повисла на мгновение в воздухе, как бы продолжая молча приводить аргументы.
Наконец он неуверенно ее опустил, когда увидел, что она положила свои руки на край стола, будто к чему-то готовясь. Потом медленно встала, а он так и остался сидеть, слегка склонив голову и с тревогой наблюдая за ней.
— Больше мне пойти просто некуда, — пробормотала она.
Он быстро выпрямился:
— Вы имеете в виду…
— Я пойду с вами, Шон, к человеку, на которого вы работаете.
Часть вторая
Глава 4
Начало полицейской операции
Отобрав семерых, Макманус остальных отпустил. Закрыл дверь кабинета, вернулся к своему столу и сел. Семеро отобранных так и остались стоять перед ним в ряд, сохраняя между собой промежутки — опустевшие места отпущенных. Они напоминали солдат, застывших по стойке «смирно» на параде, — хотя, может, не так уж и смирно. Один стоял руки за спину, другой сложил их на груди, третий вытянул по швам, у четвертого вошло в привычку придерживать ими лацканы пиджака. Только никто не держал их в карманах.
С напряженным вниманием все ждали, что скажет Макманус. Они не моргали, не шевелились и даже затаили дыхание. Хотя собралось столько людей, в небольшом кабинете наступила напряженная тишина. Ее нарушал только гул воды в водопроводной трубе.
Собираясь с мыслями, Макманус долго молчал. Казалось, что он все еще сомневается, стоит ли начинать разговор.
Взяв карандаш, обыкновенный желтый карандаш, он все вертел его в руках, постукивая им по столу то заточенным концом, то тупым, отчего тишину в комнате нарушал еще один очень слабый звук. Очевидно, он не сознавал, что делает это, поскольку смотрел на своих помощников.
Заговорил медленно и тихо:
— Дело строго конфиденциальное. Оно должно оставаться конфиденциальным уже в силу самой своей природы.
О нем нельзя распространяться не только на улице, но даже и здесь, в участке. О нем нельзя рассказывать другим сотрудникам, которых я не отобрал. Можно сказать, оно не только конфиденциальное, но еще и неофициальное. Я берусь за него под свою личную ответственность. Вот почему приказывать вам выполнять различные задания, которые разработал, не могу. Вы вольны отказаться, но только прямо сейчас, а не тогда, когда колесо будет запущено. Как только согласитесь, вы обязаны подчиняться приказам. Ясно?