— Характер? Они что, разумные?
— Почти, — рассмеялся Андрей. — Только говорить не могут, разве что иногда. Тихо-тихо.
— Странный ты, — пожала плечами Таня. — О зверях говоришь как о детях.
— Кошки точно как дети! Они живут в наших шумных городах, тесных квартирах, страдая от отсутствия природы, от необходимости жить по нашим незвериным правилам, но живут с нами, причем живут по своей собственной воле, уходят, но всегда возвращаются. Если будет возможность, я подарю тебе маленького котенка.
— Зачем он мне? Пусть звери живут в лесах.
Андрей словно на стену наткнулся. Но потом подумал, что это она не со зла, просто от невежественности. Таня прожила всю свою жизнь в этом диком мире, никакого добра не видела, не чувствовала. Надо ее отогреть, она оттает и станет добрее.
«Все-таки ей обязательно нужен котенок, — подумал Андрей. — Закончим тут, и я заберу ее наверх, в свой дом. Таня будет сидеть у меня на диване, поджав ноги, и гладить большого рыжего кота, а я буду смотреть на них и чувствовать себя совершенно счастливым».
Они расположились на одном диване, тесно прижавшись друг к другу, и Таня сразу уснула. Андрей немного поворочался, пытаясь отлавливать копошащиеся в голове сонные мысли, но в конце концов именно они увлекли его в зыбкую бездну сна.
А вокруг корабля клубилось туманом болото, жило своей ночной жизнью, чуждой, таинственной. Может, правду говорили местные, что Великая Топь была живым существом? Она дышала, стонала, двигалась. Может, ей тоже снились сны, сны о том, что минуло многие тысячелетия назад, сны о тех, кто сейчас находится в бесконечных топях.
А может быть, сны о будущем?
Андрею тоже снились странные сны, невообразимая смесь из того, что было, и того, что могло бы произойти. Почему-то ему снились горы, которых он никогда не видел, снился дивный луг, полный прекрасных цветов. Луг этот простирался настолько, насколько видел глаз, а они с Таней бежали по пояс в траве, взявшись за руки, бежали навстречу восходящему солнцу. Но вдруг знакомый хищный клекот истребителей перекрыл переливчатый Танин смех. Со стороны ночи на них летела пятерка боевых крылатых машин. Загнутые вперед крылья закрывали тусклые утренние звезды, хищно торчали вперед ребристые стволы лучеметов. Истребители сделали залп из всех орудий, и в утреннее небо взлетели комья грязной бурой земли и смятые, ободранные цветы. Таня стояла, испуганно прижавшись к спине Андрея, а он стрелял и стрелял вверх из магнитного ружья. Стальные снаряды проходили мимо черных корпусов. Таня очень мешала стрелять, навалившись на Андрея всем весом. Он отчаянно давил на спуск, но уже понимал, что ничего не выйдет, что он просто не сможет отбиться, если Таня так и будет на нем висеть.
Но внезапно одна из машин вспыхнула и исчезла в мохнатом огненном взрыве, а спина ощутила надежную опору вместо напирающей тяжести. Рядом с Андреем, спина к спине, стояла не Таня, а Марина. Серьезная, сосредоточенная, с волшебным луком в руках. Ее стрелы разили врага с неумолимой точностью, она сама была словно символ надежности, красоты и таинственной силы. Истребители начали менять очертания, зыбко подергиваться. Они превратились в драконов, потом в огромных птиц и наконец были слизаны теплым солнечным светом, растворились вместе с последними искрами звезд.
Таня шевельнулась во сне, и Андрей вывалился из тревожных видений. Он сонно осмотрелся, обнял ее за плечи и хотел было уже вновь погрузиться в царство сна, но что-то продолжало тревожить его наяву. Андрей тихонько встал, стараясь не разбудить Таню, поправил одежду и тихо вышел из каюты.
Он понял, что произошло, едва поднялся на палубу. Понял и оторопел — с поверхности острова исчезла огромная туша тяжелого истребителя.
— Вот черт! — Андрей со злостью ударил ладонью в ограждение палубы. — Неужели еще не навоевалась?! Проглядел.
Он кубарем скатился по трапу и побежал, путаясь в длинных стеблях низкорослой травы туда, где торчал из подземелья шпиль Ратуши. Добежав до края туманной бездны, что уходила в подземный город, он лег на самый край и долго всматривался вниз. Но только багровый светящийся туман клубился перед глазами, ни тени, ни звука. Андрей почувствовал себя так одиноко, как никогда еще не чувствовал, злился, чуть не плакал, ругался по-русски.
— Вот куда ее понесло? — сам себя спрашивал он. — И зачем? Надо Марка найти!
Он встал и бегом бросился к лагерю людей, имеющих жабры. Но Марка он там не нашел. Выяснить что-то не представлялось никакой возможности, мешал языковой барьер. Андрей кричал, махал руками, изображая огромного Марка, стройную Марину и тяжелый истребитель на боевом развороте, но толку не было.
— Вот деревянные! — психанул Андрей. — Человеческого языка не понимают.
Он побежал к кораблю, чтобы разбудить Таню, но добежать не успел — мощный взрыв потряс воздух, из окон Ратуши посыпались стекла. Андрей остановился как вкопанный, развернулся и бросился к обрыву. Из пролома в земле валил густой черный дым, с первого взгляда было ясно, что горит Ратуша. Андрей заглянул вниз, всмотрелся сквозь туман и дым, но увидел лишь неясные тени. И тут яркая вспышка ударила по глазам, а через секунду грохнул второй взрыв. Внизу шел воздушный бой. Приглядевшись, Андрей заметил вспышки лучеметов, едва видимые из-за тумана. Третий взрыв грянул совсем рядом, из окон Ратуши посыпались оставшиеся стекла.