— С Марка спрашивайте, — посоветовал я Вацлаву Карловичу. — Он подсунул мне это заклятие в критический момент.
— При чем здесь Марк? — возмутился Ключевский. — Это вы, Чарнота, искривили пространство.
В искривлении пространства меня однажды уже обвинял генерал Сокольский, но матерый кагэбэшный волк и сам тогда не очень верил в свои обвинения. Что же касается актера, то он явно перегнул палку, тем более что с храмом ничего особенного не случилось — не прошло и пяти минут, как он принял свой обычный несокрушимый вид.
— Ну вот, — усмехнулся я, — зря только шум подняли. Может, в Катадже просто случилось землетрясение. Вас часто трясет, господин Якун?
— На моей памяти такого не было ни разу, — прохрипел жрец.
— Ладно, — махнул я рукой. — Все хорошо, что хорошо кончается.
— А я вовсе не уверена, что для нас все закончилось хорошо, — вскинула голову Анастасия. — Слышите этот гул? У меня такое впечатление, что мы куда-то провалились.
— Куда провалились? — не понял Крафт.
— Откуда же мне знать, — огрызнулась Анастасия. — Когда имеешь дело с демоном, подобным Чарноте, всего можно ожидать.
— Я вас умоляю! Можно подумать, что в лице госпожи Зиминой мы имеем дело с ангелом во плоти. Допустим, я отмечен печатью, которую малограмотные люди называют сатанинской. Но ведь знающий человек, хорошо разбирающийся в каракулях, уже разоблачил это суеверие, бросающее тень на мою репутацию. Я Совершенный, сударыня, прошу любить и жаловать.
— Еще неизвестно, что хуже, — вмешался вдруг в наш спор Якун, — быть Совершенным или демоном.
— По-вашему, нет разницы между Светом и Тьмой?
— Совершенствоваться можно не только в Добре, но и во Зле, — наставительно произнес менестрель де Перрон, о существовании которого я, признаться, подзабыл.
Мы все дружно уставились на Бернара в надежде, что средневековый поэт нас еще чем-нибудь позабавит, но де Перрон, видимо, решил, что и без того сказал слишком много, а потому в ответ на наши вопросительные взгляды промолчал.
— В любом случае надо выбираться отсюда, — сказал Крафт, с подозрением разглядывая стены, разрисованные странными знаками, судя по всему содержавшими в себе мудрость наших предков.
Предложение было дельным, и я горячо его поддержал. Мы вернулись в парадные апартаменты Якуна, которые не претерпели никаких изменений в результате землетрясения.
Мы вернулись в парадные апартаменты Якуна, которые не претерпели никаких изменений в результате землетрясения. Вот только слуг здесь почему-то не было, и, несмотря на все старания рассерженного Якуна, те так и не явились на его зов.
— Они просто испугались и убежали, — высказал вполне разумное предположение Марк.
Если это так, то надо признать, что обслуживающий персонал оказался осмотрительнее и своего хозяина, и его гостей. Ничего удивительного здесь нет, если учесть, что тряска продолжалась более пяти минут. За столь продолжительное время объятый ужасом человек способен не только выскочить из храма, но и пробежать половину града Катаджа.
Дальнейший осмотр храма показал, что сообразительными оказались не только слуги верховного жреца, но и его коллеги. Ни одной живой души в помещениях этого грандиозного сооружения мы так и не обнаружили, хотя добросовестно облазили его сверху донизу. Более того, мы не нашли выхода из замкнутого чьей-то злой волей круга. Все двери храма были заперты наглухо и нашим усилиям не поддались. Сильно расстроенный Вацлав Карлович во всем винил меня. Оказывается, это исключительно моими стараниями мы попали в столь дурацкое положение. Разумеется, я все отрицал. У меня и в мыслях не было, заниматься магией. Аза природные катаклизмы человек, будь он хоть трижды великий маг, ответственности не несет.
Спор мы вели в очень подходящем для этого месте — громадном зале с бассейном. Наши голоса рассерженными птахами взлетали к сводам храма и отзывались оттуда пугающим эхом. Ситуация, что ни говорите, складывалась архискверная — куда ни кинь, везде клин.
— Нужен таран, — сказал Марк. — Разнесем в щепки двери, и делу конец.
Мы долго искали подходящее бревно, но в конце концов использовали для своих целей дубовый стол. Стол выглядел солидно. Усилия, нами прилагаемые, казалось, должны были свернуть горы. Но вышел пшик. Дубовый стол мы расколошматили, но дверь так и продолжала стоять несокрушимым препятствием на нашем пути.
— Она заколдованная, — прошептал в отчаянии де Перрон, и, пожалуй, был прав в своем непроходимом пессимизме.
Вацлав Карлович в совершенно неприличном тоне потребовал от меня ее расколдовать. Но на все мои «крибли-крабли-бумс!» проклятая дверь не реагировала.
— Попробуйте прожечь ее огнем, — посоветовал Марк.
— Каким еще огнем?
— Из пистолета.
Я достал пистолет, отобранный у киллера Васи, а может Пети, и старательно нацелил его на дверь, но, увы, нужного результата не добился. Во-первых, в пистолете не было патронов, и, во-вторых, на магические заклятия он больше не реагировал. Видимо, решил, что незаряженные ружья и пистолеты если и стреляют, то только один раз, ну два от силы.
— Послушайте, Якун, вы ведь тоже маг? — обернулся к нашему новому знакомому Крафт. — Сделайте что-нибудь!