— Я слышал, что мадемуазель Луиза — самая красивая девушка Лангедока.
— Я слышал, что мадемуазель Луиза — самая красивая девушка Лангедока.
— Вы что-то путаете, дорогой Франсуа, по моим сведениям, прекраснейшую из прекрасных зовут Анастасия.
— Быть того не может, — возмутился де Малерб. — Это вы что-то путаете, благородный Вадимир.
Наш спор был прерван на самом интересном месте появлением хозяина замка. Артур де Вильруа шествовал рука об руку со своей невестой, в которой я без особого труда опознал артистку драматического театра. Должен сказать, что госпожа Зимина отнюдь не выглядела жертвой, отданной на заклание монстру. Скорее уж наоборот — она буквально цвела под восхищенными и завистливыми взглядами, направленными на нее со всех сторон.
— Боже, как она хороша, — прошептал Франсуа. Следом за влюбленными, скромно опустив очи долу, шел человек в алой кардинальской мантии. — Судя по всему, это и был тот самый монсеньор Доминго, о котором я в последние дни столько слышал. По сути, именно этот человек возглавлял крестовый поход против Лангедока, и именно по его приказу были отправлены на костер и на плаху многие тысячи ни в чем не повинных людей. Монсеньор Доминго был высок ростом, сухощав, с птичьей головкой, посаженной на узкие плечи, и тонкими, надменно сжатыми в две стальные полосы губами. Мне очень бы хотелось знать, что связывает этого строгого ревнителя веры с бароном Артуром де Вильруа, возможно самым страшным еретиком на опекаемых папским престолом землях.
— Скажите, Франсуа, монсеньор прибыл в замок с большой свитой? — поинтересовался я.
— Да как вам сказать, — пожал плечами де Малерб. — Приблизительно половина присутствующих здесь гостей из его свиты. Это не считая полусотни копейщиков, которых я видел во дворе.
Судя по всему, монсеньор Доминго не слишком доверял своему старому знакомому, если приехал к нему на свадьбу с такой многочисленной охраной. Впрочем, дороги Лангедока действительно были небезопасны — в этом я мог убедиться на собственном опыте. Так что же все-таки связывает всесильного инквизитора с бароном де Вильруа? Эта мысль не давала мне покоя… И кое-какие предположения на сей счет у меня появились. В основе этой дружбы наверняка лежала корысть. Громадные ценности были изъяты у лангедокцев во время крестового похода, но далеко не все из них попали в папскую казну. Очень многое осело в замке Вильруа. Но, разумеется, далеко не все, ибо львиную долю из награбленного барон Артур вынужден был передавать в руки ненасытного монсеньора Доминго. Инквизитор, судя по всему, был наводчиком при бароне-разбойнике. И действительно, кто лучше монсеньора знал маршруты отправляемых из Лангедока караванов с награбленным золотом? А что касается барона, то он, похоже, бесчинствовал не только в горах, но и на равнине.
— Я слышал, дорогой Франсуа, что Артур де Вильруа чернокнижник?
Малерб вздрогнул. Лицо его сначала побелело, а потом покраснело. С ответом он не спешил, похоже, заподозрил во мне провокатора.
— Мне об этом ничего не известно, — наконец с трудом выдавил он из себя. — Да мало ли что у нас болтают.
— Например, о волкодлаках, — с обворожительной улыбкой подсказал я ему.
— И о волкодлаках тоже, — кивнул Франсуа.
— Я где-то слышал, что имя Артур в переводе с какого-то языка означает «медведь».
— Что вы хотите этим сказать, рыцарь де Руж?
— Только то, что сказал, господин де Малерб. Хотите совет, дорогой Франсуа? Уезжайте отсюда, и как можно быстрее.
— А кто вы такой, чтобы давать мне советы?
— Я демон.
Инкуб. У вас есть ко мне еще вопросы?
Малерб отшатнулся:
— Вы шутите?
— Кто же станет шутить такими вещами, юноша, да еще в присутствии великого инквизитора монсеньора Доминго. Вы приехали не на свадьбу, дорогой друг, вы приехали на похороны. В этом замке в сегодняшнюю ночь прольются реки крови. Это действительно будет турнир, но только с участием нечистой силы.
По-моему, я говорил убедительно и достаточно откровенно. Каким бы храбрецом ни был Франсуа де Малерб, но сердце его должно было дрогнуть после моих слов. Оно и дрогнуло. Молодой человек круто развернулся на каблуках и направился к выходу. Мне же не оставалось ничего другого, как последовать вместе с остальными гостями к накрытому пиршественному столу.
— А как же обряд бракосочетания? — шепотом спросил я у своего соседа справа, представившегося господином Клотье.
— Так ведь он уже состоялся, — удивленно глянул на меня толстый, добродушный дядька. — Монсеньор Доминго только что обвенчал новобрачных.
Самое время было поздравить Анастасию Зимину с удачным браком, но с этим я как раз не спешил. Более того, старался держаться за столом скромнее скромного, дабы не привлечь к себе ее внимания. Я и место себе выбрал на противоположном от новобрачных конце стола среди не самых знатных гостей. Впрочем, и здесь царило оживление, вызванное, видимо, крепким лангедокским вином. Должен признать, что барон Артур явил себя щедрым хозяином. Стол буквально ломился от яств. А уж вино и вовсе текло рекою.
— А почему вы не пьете, благородный рыцарь де Руж?
— У меня изжога, почтеннейший Клотье. Кроме того, я принес обет святому Фоке, что не притронусь к вину и яствам до тех пор, пока благородная Анастасия не станет женой благородного Артура.