— Ну и что? — равнодушно пожал плечами Крафт.
— Высокий, стройный, кареглазый. А зовут его Марк.
Крафт вздрогнул и подскочил на месте. Лицо его перекосило от гнева. Вацлав Карлович был человеком мстительным, как я успел заметить, и никогда не прощал обид. Что же касается Марка Ключевского, то к нему у Крафта накопилось много вопросов. Почти столько же, сколько и у меня. Немудрено, что бывший Цезарь так взволновался.
— Я ему пасть порву!
— Не исключаю, что он этого заслужил. Будьте наготове, Вацлав Карлович, сегодня нам предстоит трудная ночь.
Не успел я выпроводить Крафта, как ко мне постучал любезный мажордом. Впрочем, этого визита я ждал. И немедленно откликнулся на просьбу благородного Жофруа, который захотел продолжить завязавшуюся за столом беседу.
Граф де Грамон принял меня в своем скудно обставленном кабинете. Причем, как я успел выяснить у обслуживающего персонала, бедность убранства замка была показной. Ибо граф был богат как крез. Конечно, его можно было бы похвалить за скромность в быту, если бы в основе этой скромности не лежала феноменальная скупость.
Он и свою молодую супругу держал в черном теле, не давая разгуляться склонной к радостям жизни душе.
Благородный Жофруа жестом пригласил меня садиться. Стул был очень неудобным, но я не стал предъявлять графу чрезмерных претензий. Разговор был важен для меня не менее, чем для него.
— Вы, разумеется, в курсе преследующих меня несчастий, сир Вадимир? — Граф сразу взял быка за рога.
— Об этом судачит вся округа, — не стал я запираться.
— Мне нужен наследник, иначе прервется род, чье начало теряется в глубокой древности. Вы слышали, что Грамоны жили еще до Христа?
— Я слышал даже, что вы ведете свою родословную от древних атлантов.
— А кто они такие, эти атланты? — насторожился граф.
— Жители загадочной Гипербореи.
— Наглая ложь, — осуждающе покачал головой благородный Жофруа. — Но чего только люди не наболтают. А кто вам сказал, что моими предками являются атланты?
— Мне намекнул на это сир Марк де Меласс.
— Каков негодяй! — возмущенно воскликнул граф. — А что он еще обо мне наплел, этот глупый мальчишка?
— Сказал, что вы сказочно богаты. Я полагал, что он вам родственник, поскольку сей благородный сеньор не раз намекал, что в свой срок наследует ваше состояние.
— Он не получит ничего! — возмущенно фыркнул граф. — Так и передайте своему другу, сир Вадимир.
— Он мне не друг, благородный Жофруа, а уж скорее наоборот — кровный враг. Дело в том, что этот недостойный сын благородных родителей оказался вором. Он украл у нас с господином Крафтом очень ценную вещь.
— А я что говорил! — всплеснул руками граф. — Но некоторые упорно не желают принимать очевидное.
— Так я могу рассчитывать на вашу поддержку, граф, в поимке этого мерзавца?
— Вне всякого сомнения. Все мои люди в вашем распоряжении, благородный рыцарь. Антуан, распорядись.
Последние слова относились к седовласому мажордому, который, судя по всему, пользовался безграничным доверием своего господина. Причем это доверие распространялось и на сферу интимную, поскольку Антуан не покинул нас даже тогда, когда разговор коснулся деликатной темы наследования.
— Вы уверены, что такое средство существует?
— Уверен. Науке, которую я в данный момент представляю, известны случаи как непорочного зачатия, так и зачатия от давно умершего мужа.
— О непорочном зачатии я, разумеется, слышал, а вот что касается покойника, то тут вы, сир Вадимир, погорячились.
— И тем не менее, благородный граф, тому есть масса примеров. Другое дело, что в силу известных вам причин никто не афиширует подобные происшествия, дабы не навлечь на себе недовольство святой инквизиции. Я уже не говорю о том, что в вашем лице мы имеем дело с человеком деятельным и полным сил.
— Да, но имеются определенные затруднения, — недовольно пробурчал граф.
— Смею вас успокоить, легко преодолимые. Граф всем своим видом выразил недоверие.
Взгляд его переместился в угол, где в напряженной позе стыл мажордом. Антуан встрепенулся и поспешил на помощь своему впавшему в сомнение хозяину.
— А кто поручится, господин рыцарь, что прием этого снадобья отразится на здоровье благородного графа не в худшую, а в лучшую сторону?
— Разумеется, побочные явления возможны, — не стал я спорить, — в определенном смысле даже неизбежны.
Но ведь и поставленную вами задачу нельзя назвать легкой.
— Трудности меня не пугают, — откашлялся граф. — Но что вы имеете в виду под побочными явлениями?
— Легкое головокружение, частичную потерю памяти. И, наконец, метаморфозы, которые, возможно, будут происходить с вами во время соития.
— Какие еще метаморфозы? — вскинул голову граф.
— Ну, скажем, один мой знакомый в самый ответственный момент, как бы это помягче выразиться, терял человеческий облик.
— Это в каком же смысле?
— Превращался в медведя. Что весьма нервировало его партнершу.
— Какой ужас! — простонал из своего угла седовласый Антуан.
— Но это, конечно, крайний случай.
Я нисколько не сомневался, что граф де Грамон и его верный мажордом слышали о драме, разыгравшейся в замке Френ пять месяцев тому назад. Надо полагать, немало нашлось очевидцев, которые рассказали ошарашенным слушателям, как некий сир Вадимир на глазах изумленной публики превращался в зверя. Что повлекло за собой чудовищные последствия для округи. Замок Френ, например, рассыпался в прах. Однако жертв вроде бы не было, и это обстоятельство примиряло озадаченного графа с заезжим колдуном.