Бросить Крафта на произвол судьбы мы не могли. Это было бы слишком бесчеловечно. Кроме того, у Вацлава Карловича был прибор, без которого нам до Грааля не добраться. Выход один — попытаться найти обитель мертвых и вызволить неразумного Цезаря.
— Ему спела песню птица Сирин, — сказал гоблин.
Об этой птице я что-то слышал, но, к сожалению, мои воспоминания были слишком смутными.
— Эта птица — предвестница смерти, — глухо сказала Анастасия. — Горе тому, кто поддастся ее очарованию.
— Куда ни кинь — всюду клин, — крякнул от досады Марк. -А почему мы не слышали этого пения?
— Я слышу, — встрепенулся вдруг шевалье де Перрон. — Слышу!
И не успели мы глазом моргнуть, как менестрель пришпорил коня и вихрем понесся по лесной тропе. Нам ничего другого не оставалось, как последовать его примеру. А вот гоблин за нами не побежал. Видимо, у этого парня с мозгами все в порядке. Чего я не могу сказать ни о себе, ни о своих спутниках.
Мы развили такую скорость, что в мгновение ока отмахали по меньшей мере три версты. Бешеная скачка закончилась на обширной поляне. Перед нами возвышался дворец изысканнейших пропорций, в котором не стыдно поселиться турецкому султану. Или российскому олигарху. Если это и была загадочная обитель мертвых, про которую упоминал гоблин, то я поздравляю покойников.
Бернар де Перрон вихрем ворвался в распахнутые ворота, а мы на всякий случай придержали коней. В конце концов, мы не слышали никаких голосов, а следовательно, в обитель мертвых нас пока никто не звал.
— Вы не ответили на мой вопрос, Чарнота, — подал голос Ключевский, — почему мы не слышали пения, в отличие от Крафта и де Перрона?
Я было открыл рот, чтобы выразить солидарно с Марком свое недоумение, но меня опередила Анастасия:
— Вы с Вадимом атланты, чего не скажешь о Бернаре и Вацлаве Карловиче.
— А почему этот голос не услышали вы, сударыня?
— Видимо, потому, что я женщина, а птицу Сирин интересуют только мужчины.
— А ваше темное происхождение не может быть причиной равнодушия к вам сказочной птицы?
— Вы забываетесь, Чарнота! Мое происхождение не темнее вашего.
— Будем надеяться, — не стал спорить я, хотя был почти стопроцентно уверен в обратном.
— Выходит, нам путь в обитель мертвых закрыт? — спросил Марк.
— Ну почему же, — пожала плечами Анастасия, — нам просто оставили право выбора.
— Тогда поехали, — решительно сказал Марк. — Посмотрим, что она за птица, эта Сирин.
Во дворе чудесного дворца росли пальмы. Меня это обстоятельство слегка позабавило.
Во дворе чудесного дворца росли пальмы. Меня это обстоятельство слегка позабавило. А настораживало то, что никто не вышел нас встречать. И быть может, поэтому засаженный цветами двор не произвел на меня большого впечатления. Мы все-таки вошли в здание через гостеприимно распахнутые двери, и невольно зажмурили глаза от блеска драгоценных камней и золота, украшавшего холл. Такую роскошь, пожалуй, не потянут даже олигархи. Денег не хватит. Этот дворец мог принадлежать только сказочному персонажу, которому наплевать на банки, инфляцию и девальвацию. Захотел украсить прихожую изумрудами и сапфирами и украсил — любуйтесь.
— Я что-то стражников не вижу, — забеспокоился Марк. — Нельзя же вот так откровенно провоцировать нестойких людей на кражу. Мне кажется, Анастасия, что вон тот крупный изумруд очень бы подошел к вашему дорожному костюму.
— Похлопочите лучше о своей возлюбленной, Ключевский, — резко отозвалась ведьма, — и не морочьте мне голову всякой чепухой. Мне нужен Грааль, а побрякушки можете оставить себе.
Вацлава Карловича и Бернара мы обнаружили в парадном зале, потолок и стены которого были обтянуты расшитой золотом тканью. Все здесь сияло, блестело и переливалось. Наши друзья сидели за столом из кости, возможно, слоновой, а перед ними стояли яства, при виде которых у меня засосало под ложечкой. Вацлав Карлович выглядел смущенным, менестрель — ошарашенным. Оба, кажется, успели уже прийти себя и сейчас мучительно искали объяснение, каким ветром их сюда занесло.
— А вино здесь хорошее? — спросил я, присаживаясь к столу.
— Просто превосходное, — вздохнул Крафт. — Можно даже сказать, нектар.
— Вы меня пугаете, Вацлав Карлович. Мы же с вами не боги, чтобы нас поили божественным напитком.
— Очень может быть, что мы, сами того не ожидая, попали в рай. Вы в курсе, господин Чарнота, что остров Буян у древних славян считался обителью богов?
— Первый раз слышу, — удивился я. — А почему Пушкин об этом ни словом не обмолвился?
— Цензура, — пожал плечами Крафт.
Так или иначе, но в этом древнеславянском раю очень хорошо кормили. И вино здесь было очень приличное. Я, правда, не уверен, что именно этот хмельной напиток в древности называли нектаром, но после сытного обеда и щедрых возлияний меня потянуло на подвиги. В том смысле, что если уж попал в рай, то не худо бы осмотреть местные кущи.
— Я бы предпочел убраться отсюда, — предостерегающе заметил Марк, — и как можно скорее. Пока нами не занялась местная стража.
— Это будет как-то уж слишком по-английски, — запротестовал я. — Пришли без приглашения, поели, попили и ушли не попрощавшись.