— А хорошо ты меня тогда рубанул, — усмехнулся Лайхалл Кворри, Девятикратный со странностями, — ничего не скажешь…
— Я в темноте вижу, — виновато развел руками Солли.
* * *
Предупреждение оказалось крайне своевременным. Правда, некоторые горячие головы, особенно из клана пардусов, предлагали устроить Мертвителям засаду. Их поддержал и Альд, но, слушая его, Солли давился от смеха: во-первых, он понимал, что последнее слово все равно останется за Морном, а во-вторых, под глазом у Альда красовался свежий синяк, что резко снижало впечатление от его пламенной речи.
Видимо, уединение с Вангой оказалось слишком бурным для Альда… да и результаты оставляли желать лучшего.
Облава провалилась. И на некоторое время наступило затишье…
5
…Солли проснулся от слабого дуновения ветерка и тревожно приподнял голову. Нет, показалось… Все спокойно. Костер уже догорел, но в пещере было по-прежнему тепло и сухо. Дождь, не умолкая, шумел у входа; волки проснулись и теперь бродили по пещере, от нечего делать обнюхивая все углы вынужденного убежища.
Снова потянуло ветром. Сквозняк шел из глубины пещеры, — видимо, там должен был находиться еще один выход. Солли немного полежал, потом встал и направился вглубь укрытия, проворчав волкам приказ ждать его возвращения.
Обнаруженный ход постепенно сужался, вокруг становилось все темнее, из стен по капле сочилась вода, стекая в тонкие трещины наклонного пола, а Солли — волком — пробирался все дальше, с трудом различая дорогу перед собой.
Потом дышать стало легче, ход чуть расширился, посветлев; Солли поспешил сделать последние, как ему казалось, шаги — и застыл в недоумении.
Он стоял у входа в огромную пещеру. Колоссальный каменный зал, дальний конец которого терялся во мгле. Откуда-то сверху проникал слабый, неверный свет, и в рассеянной дымке проступали бесчисленные искрящиеся сосульки сталактитов, свисающие с потолка. А под многими из них стояли статуи…
Нет, не статуи! Люди!… Они стояли, вернее сидели, здесь уже много веков, и падающие капли постепенно покрывали их сперва прозрачной и невидимой, а потом все более прочной коркой солевых отложений — и в конце концов человек превращался в статую…
Солли не знал, откуда ему это известно, но не сомневался, что именно так оно и было.
Кто эти люди? Почему они добровольно ушли из жизни в вечное безмолвие пещер, превратившись в камень, в жуткие сталагмиты, которые когда-нибудь срастутся с породившими их сталактитами в монолитные колонны, внутри которых…
Солли инстинктивно принял человеческий облик и, осторожно ступая, благоговейно приблизился к одному из сидевших в зале. Опустившись на колени, он заглянул в глаза застывшему человеку-статуе. Человек внимательно смотрел на него сквозь каменную пленку, глаза в глаза, и прозрачная, призрачная грусть стояла в спокойном взгляде с ТОЙ стороны.
И глаза эти были — живые!…
Срез памяти
Вопрос, сгоревший у столба
…Он не выдержал. Он захлебнулся в феерическом водовороте каштановых волос, в растянувшемся мгновении, когда двое становятся одним и плывут, плывут по бесконечной реке забвения, имя которой…
А когда он очнулся, то осознал, что Дорис, его Дорис, сжимает в объятиях волка!
Потом — уже человек — он лежал на земле лицом вниз, всхлипывая от стыда и ужаса, от того, что наконец произошло…
Как он мог, неблагодарное животное, зверь, зверь, зверь…
А Дорис тем временем гладила его по спине и шептала:
— Ну что ты, милый, успокойся, все в порядке, со мной ничего не случилось… ничего, ничего, все уже позади… Я понимаю, ты не мог, ну перестань, милый, не кори себя… ты не мог иначе…
И он дал уговорить себя.
А позднее, когда они уже прощались, неожиданно появился Лайхалл Кворри.
— Не помешал? — При этих словах он должен был улыбнуться, но не улыбнулся. — Слушай, парень, странные вещи в деревне творятся… Если это не ваших лап дело, то уж и не знаю, что подумать…
И Кворри рассказал.
Все, по его словам, началось с прошлых торгов в Согде. Сами торги прошли удачно, купцы Девятикратных вернулись довольные и при товаре — но один из них был бледен до полной прозрачности, и глаза его даже вроде начали светиться. О такой болезни никто и слыхом не слыхивал, только к ночи незадачливому купцу вдруг полегчало. Родные было обрадовались, решили — был сглаз, да весь вышел, а наутро у больного пошла трясучка, кожа его посерела и стала шелушиться, и когда в комнату заглянуло солнце, то больной забился в самый темный угол, и трое здоровенных мужиков не смогли выволочь его оттуда.
Знахарь сказал, что пропал человек, и к ночи больной действительно пропал — причем неизвестно куда. А вот сестра его с утра ощутила подобное недомогание. Видать, зараза перекинулась…
Купец так и не объявился, сестрица его померла через пару дней, а вот хворь дальше гулять пошла. И что странно — некоторых из покойничков видели потом… Бледные сами, глаза горят, а так вроде ничего — говорят, ходят, только домой не идут…
Не впервой Девятикратным после смерти вставать — но почему ночью? Утром же положено…
Сам Кворри поначалу посмеивался, да вот вчера к полуночи перебрал у соседа и домой направился…