Дрог не ответил, а Иван, глядя на небо сквозь дымчатый купол, думал в этот миг о том, что лимит времени, отпущенный им, уже фактически исчерпан.
Пять лет назад пала планета ксенобиан, и это означало, что ИНЫЕ уже на пороге…
Он чувствовал, что готов встретиться с ними лицом к лицу, а потом идти дальше, но не ради войны, а для того, чтобы познать необъятную, льдистую Бездну, проторить для будущих поколений дорогу к иным мирам.
Вселенная холодно ждала, равнодушно взирая на ничтожных существ миллиардами колючих звезд, но Иван не испытывал страха, потому что однажды он поклялся самому себе прожить свою жизнь так, чтобы его сыну или внуку уже никто не смог бы сказать:
Ты совсем не знаешь космоса, человек…
***
Пощелкай, дядя Дрог!..
Андрей спал, а на его бледных щеках выступали пунцовые пятна.
Он видел себя со стороны, глазами отца…
Разум сопротивлялся, он пытался отвергнуть такую трактовку.
У меня нет отца… Я не Андрей Лозин. Я репликант. Генетическая копия человека, судьба которого неизвестна…
Казалось, его рассудок борется сам с собой, и личность репликанта явно проигрывала в короткой эмоциональной схватке.
Он снова увидел накрывающий остров купол, причальные шлюзы, но чувства оказались иными, словно на душе лежал камень.
…
Сегодня он прилетел сюда один.
У трапа его вновь встречал Дрог. Они поздоровались, и ксенобианин жестом указал в сторону знакомой аллеи — традиционного места их встреч.
Некоторое время человек и ксенобианин молча шли рядом, потом Лозин остановился и произнес:
— Ты оказался прав, Дрог. Мне не удалось собрать нужного количества голосов в свою поддержку. Всемирный парламент учел мое мнение, но принял решение не в вашу пользу.
— Не вини себя, Иван. — В скрипучем голосе ксенобианина не прозвучало различимых на слух интонаций, и было непонятно, какие чувства сейчас владеют им. — Мы захватчики, — после короткой паузы продолжил он. — Один человек — еще не цивилизация. Это мы, в отличие от вас, мыслим едино, потому что наша эволюция прошла через стадию общественного сознания муравейника.
Лозин не пытался скрыть своей досады.
— Принято решение о депортации, — собравшись с духом, сообщил он. — Вас изгоняют с Земли.
— Я предвидел это.
— Мы оба предвидели это, — поправил его Иван. — Дрог, они ведь знают, что нападение твоей расы на Землю, сколь ни тяжки оказались его последствия, спровоцировано третьей силой, нашими цивилизациями играли, попросту столкнув нас лбами! — с нескрываемой досадой произнес Лозин, словно все еще продолжал спор с незримым оппонентом. — Истинные виновники случившегося — ИНЫЕ, и они уже на пороге Солнечной системы!
— Поэтому нас и изгоняют, — неожиданно развил его мысль ксенобианин. — Страх, — лаконично добавил он. — Непонятное для меня чувство. Мы не обладаем им. Люди устали от ожидания. Они боятся прихода ИНЫХ, но не могут признать это публично. Страх, гложущий изнутри, должен быть излит, воплощен в каком?то действии. В данном случае выбор пал на нас.
— Это глупо. Глупо и бесчестно. Месть была справедлива десять лет назад, но сейчас, когда ваша планета оккупирована и мы знаем истинных виновников трагедии…
— Мы улетим, Иван, — жестом прервал его ксенобианин. — Так должно произойти.
— Вы полетите не одни, — неожиданно заявил Лозин. Дрог остановился, резко обернувшись к собеседнику.
— Я не понимаю тебя, адмирал.
— Сейчас объясню. — Лозин жестом указал на причудливое образование, отдаленно напоминающее скамейку. Они сели, и темная древесина лианоподобных растений тут же зашевелилась, приспосабливаясь к форме тел человека и ксеноморфа.
— Выслушай меня. Дрог.
— Я готов.
Иван достал сигареты, но вовремя остановился. Дым для ксенобианина не токсичен, но запах может повредить взаимопониманию.
— Прошло восемь лет, — разминая в пальцах неприкуренную сигарету, начал Иван. — Моя раса уже оправилась от шока, вызванного вашим вторжением. Подросло новое поколение, лишь смутно помнящее, какой была Земля восемь лет назад. У нас есть поговорка: время лечит любые раны. Общество изменилось, большинство людей уже подзабыли ужас внезапной агрессии и по?другому смотрят на мир.
Они хотят жить, любить, а я заставляю их готовиться к вторжению ИНЫХ, которое, по всем расчетам, должно было состояться три года назад.
— Люди устали ждать… — вновь повторил свою мысль Дрог.
— Да, — кивнул в ответ Лозин. — Ты прав, появилось мнение, что ИНЫЕ — миф, придуманный вами ради спасения остатков своей расы. Сначала я слышал отдельные несмелые предположения на этот счет, теперь это уже позиция. Тебе сложно понять нашу логику, да?
— Я прилагаю усилия. У нас разные образы мышления, но взаимопонимание все равно возможно, — ответил ксенобианин.
— В последнее время участились нападки в мой адрес, — продолжил Иван. — Среди людей, переживших вторжение, нашлось немало тех, чей общественный статус в прошлой, уже несуществующей цивилизации, процветавшей до вашего вторжения, был намного выше моего. Теперь, спустя годы, когда отступил ужас, они вдруг вспомнили и про величие некоторых существовавших в прошлом государств, и о моем звании. Все чаше за спиной я слышу мнение, которое пока что боятся сформулировать мне в лицо в качестве вопроса: как я, лейтенант Российской армии, с горсткой своих людей смог не только остановить вторжение, но и полностью разгромить ваш флот?