Маг крутанул посох над головой, гортанно выкрикнул несколько фраз. Взвыло, сверкнуло, Ра-тон вновь на мгновение ослеп, а когда зрение к нему вернулось, он увидел, что у пролома в стене струится и переливается огромная змея, состоящая из бледно-голубого пламени. Оно было также холодно и мертво, как и все, что касалось магии некроманта. Вместо головы у волшебной твари был лошадиный череп, глазницы которого пульсировали багровым светом. Созданье угрожающе зашипело и раздуло капюшон, из-за чего через разрушенную крышу к небу устремился целый рой обезумевших голубых искр.
Сдисец на этом не успокоился и, зачерпнув пыли, осевшей на пол после разрушения крыши, сдул ее с ладони вверх. Варвару показалось, что само небо загустело, сплетаясь в новую кровлю. Призрачно-сизую и с виду необычайно хрупкую. Так счел не только Ра-тон, но и возвратившийся. Он пришел в себя от предыдущей атаки Гафура, взвился в воздух и всем своим немалым весом обрушился на магический кров.
Северянин испуганно охнул, потянулся за топором, но, вопреки его ожиданиям, магическая преграда не только устояла под натиском, но еще и обожгла хелблара. Тварь упала с высоты, так что содрогнулась земля, поднялась, и с остервенением безумца, теряя на ходу части растворяющейся плоти, бросилась на огненную змею. Холодное пламя вспыхнуло сгустком тьмы. Затем еще, и еще. Надсадный рев, полный боли и разочарования, достиг звезд, и Ра-тон потерял сознание.
Голова сына Ирбиса гудела, во рту остался привкус крови. Помянув Уга и тряся рыжей головой, северянин тяжело сел. Он был жив, а это означало, что возвратившийся до него не добрался. Ра-тон пытался не думать о том, как провалился в забвение.
Ему было стыдно за свою слабость, и он надеялся, что никто, кроме сдисца, не узнает о его позоре. Дети Ирбиса не должны падать в обморок, словно изнеженные жители центральной Империи.
Встать на ноги оказалось не так-то просто. Пол заметно качался, а стены готовы были закружиться в безумном хороводе. Так что до печи воин добрался исключительно на четвереньках. Привалившись к каменной кладке, с трудом огляделся.
Запутавшееся солнце готовилось вырваться из цепких еловых веток и объявить об очередном дне. Значит, они пережили ночь, и хелблар сегодня больше не вернется. Поискав глазами некроманта, хозяин разрушенного жилища увидел его в противоположном углу, недалеко от пробитой стены. Тот сидел по-восточному, закутавшись в грязно-серую мантию и обняв, словно ребенка, страшный посох. Набалдашник в виде черепа вновь казался всего лишь искусной поделкой, и на какой-то миг рыжий воин подумал, что все, что он видел ночью — страшный сон. Но отсутствующая крыша, выломанная стена, след от огненной змеи на полу и густой слой непонятной, ярко-оранжевой плесени на камнях говорили об обратном.
На лицо Гафура был наброшен капюшон, Ра-тон видел лишь смешную козлиную бородку и не мог понять, спит некромант или нет. Поэтому после недолгих колебаний он решился на вопрос:
— Ты жив, Белый?
— Вполне, — раздался сухой ответ.
— Возвратившийся… Что с ним?
— К сожалению, ушел. Он ранен, если это слово вообще применимо к тому, кто мертв. Но не сильно. Ты рад?
— Не понимаю тебя.
— Он же был твоим сыном, — едва заметный наклон головы.
— У меня нет такого сына! — с яростью произнес Ра-тон. — Я потерял его, когда он убил женщину, запятнал честь предков и трусливо покончил с собой. Это не мой сын. Это возвратившийся. Если бы мог, я убил бы его своими руками! Очень жаль, что ты не отправил его на вторую встречу со смертью.
— Все оказалось гораздо хуже, чем я думал, — Гафур не оправдывался, говорил тихо, словно для себя. — Его не так-то просто задеть. Заклятья еще ни разу не подводили, но здесь он почти не обращал на них внимания. Это не свойственно мертвым.
— Хелблар не простой мертвец.
— Мне ли этого не знать? — Ра-тону показалось, что некромант криво улыбнулся под капюшоном. — Но даже драугр не выдержит удара «Змеи праха». А он устоял. Устоял, северянин. Понимаешь, что это может значить?
— Нет.
— То, что все не так, как вы мне рассказали. Драугр пришел не просто. Что-то подняло его из могилы, не дает покоя. Подпитывает, словно ручей реку, и наделяет силой.
— И что же это?
— Или кто, — хмыкнул белый. — Не знаю. Прежде чем узнать, придется уничтожить хелблара.
— Ты справишься с ним?
— И вновь говорю тебе — не знаю. Он ранен, но все еще силен. К тому же, прежде чем уйти, он убил всех собак. И я не смог его остановить.
— Причем тут собаки?
— Собачьей кровью я мог бы попытаться залить тот ручей, что кормит его. Но теперь придется потрудиться. Тот, кто пробудил драугра, узнал о моем присутствии и решил обезопасить себя. Во всяком случае, на время.
— Никто из Детей Ирбиса не занимается темным колдовством.
— Быть может, ты прав, а быть может, и нет.
Я постараюсь узнать это завтра.
— Завтра? Не сегодня?
— Я слишком устал, чтобы спешить. Этой ночью он не придет, будет залечивать раны. И мне надо отдохнуть. Поесть и поспать. Завтра с утра я найду его логово и докопаюсь до истины.
— Я верю тебе и все же сомневаюсь. Если возвратившийся придет сегодня, мы, возможно, не переживем эту ночь.