— Вы чего?о? — удивился тот, все еще не понимая серьезности своего положения.
— Взять! — процедил самый толстый и напыщенный. И махнул в сторону Сергея коротенькой ручкой.
Меченосцы дернулись было, но тут же замерли.
— Инкуб!!! — просипел один с таким видом, будто его толкали в пламя.
— Взять инкуба, дармоеды! — разъярился коротышка и рванул кружева на груди.
Сергей ушам своим не верил. По обличью и прочим приметам вся эта вооруженная банда должна была выражаться на испанском, в худшем случае, на португальском. Но они шпарили по?русски, да еще беэ малейшего акцента! На загримированных под средневековых стражей актеров эти люди похожи не были.
— Убрать этого! — провизжал напыщенный.
И патлатого старика тут же уволокли за ноги — голова его безвольно билась о гранитные плиты, из карманов высыпался какой?то серенький порошок. Сергею старик не нравился. Но ему не нравилось и столь непочтительное отношение к старости. Он сделал попытку встать.
— Щя всех сожрет! — прошипел крайний меченосец. И попятился в ужасе. Глаза у него были шальными, лицо бледным даже при тусклом свете луны и плошек, казалось, он вот?вот грохнется в обморок.
— Не сожрет, — заверил кто?то из мрака.
Вперед выступил кривоногий и вислоусый верзила с алебардой в руках. — Тут особый подход нужен.
Он взмахнул древком алебарды, перевернув ее тупым концом к Сергею?инкубу, задержал на мгновение в воздухе… и все пропало.
-… параграф тридцать седьмой, глава шестнадцая, пункт четвертый, та?ак?с! Чего там у нас, погляди?им, ага, вот! Демон?инкуб, принявший человеческий облик и отрицающий свою сущность, подлежит допросу с пристрастием по трем категориям. В случае упорствования…
Голос долетал до Сергея как сквозь вату. Голос был занудный и явно похмельный. Понять, о чем говорилось, не было никаких сил — в голове перемешивались параграфы, пункты, дознания, ссылки, примечания, категории — тут и в нормальном состоянии запутаешься. Он сидел на чем?то очень неудобном, спину кололо, ноги — тоже, под локти словно иголок навтыкали или гвоздей. Сергей пошевельнулся — в ягодицы впилось что?то острое. Он попробовал встать — не тут?то было! Наоборот, его еще сильнее прижало к невидимым остриям. Они были совсем коротенькие, кожи явно не протыкали, но их было так много, что и деваться некуда, они были повсюду! Сергей подумал даже, что у него просто?напросто затекло все тело, что сейчас оно отходит, вот и колет как иголками… Но нет, все было иначе, он это сообразил через несколько секунд. Снова дернулся — и опять обожгло зад, спину, ноги, руки.
— У?у?у, зар?раза!!! — простонал он. — Да что ж это творится, эй! Есть кто?нибудь?!
— Есть, есть! — отозвалось занудно. — Никак прочухался, отродье сатанинское, а?!
— Развяжите! — потребовал Сергей.
— Ага, щас! — пронудил похмельный. — Тебя развяжи!
— Хоть повязку с глаз снимите! Ну чего она вам?!
Голос прозвучал над самым ухом:
— А как зыркнешь ежели по?бесовски, тогда что?!
— Не зыркну! — Сергей постарался, чтоб голос его был этанолом прямоты и честности. Получилось плоховато, лживо и дрожаще.
Но это, видно, и успокоило похмельного.
— А у тебя глаз не дурной случаем? — спросил он для проформы, уже распутывая узел на затылке. — А то тут одному развязали четвертого дня, а у помощника писаря баба наутро шестипалого принесла.
— Причем тут глаз?! — не понял Сергей.
— А при том! — твердо заявил похмельный. — Всех четверых и сожгли! Вот при чем!
— Кого это четверых?то?
— Бабу, мальца, помощника и подследственного с дурным глазом, а как же?! Порядок должен быть!
Повязка спала с Сергеева лица. И он увидал занудного. Им оказался бритый, в меру упитанный человек среднего роста, одетый в серую рясу с откинутым капюшоном. За ухом у бритого торчало гусиное перо. На носу красовалась огромная бородавка.
— Советую во всем признаваться сразу, — сказал бритый протокольным тоном. — Ты у нас не один!
— Хоть бы дощечку какую подложили, — взвыл Сергей, — колет, сил нет!
Бритый поморщился.
— Будет тебе и дощечка, и целая доска гробовая, ежели выложишь все как на духу. А нет — золу по ветру развеют да плюнут вслед на все четыре стороны! — проговорил он заплетающимся языком.
Сергей старался не двигаться, стоило шевельнуться — и в тело вонзались маленькие тупые иглы. Он лишь теперь сообразил, что сидит в пыточном кресле. Руки его были привязаны к подлокотникам, нога скованы зажимами, сзади из спинки кресла торчали две длинные железные штуковины, они не давали нагнуть головы. Но Сергею и так было видно почти все. Сферические своды пыточной в несколько слоев покрывала сажа, казалось, что она вот?вот начнет отваливаться слоями. Своды были низкими и давящими.
Своды были низкими и давящими. В двух метрах справа, в стене, располагалась грубая каминная ниша. В ней?краснели затухающие угли, а рядышком вповалку лежали грязные щипцы и клещи всех размеров. Сергею эти инструменты сразу не понравились, аж по лбу заструился холодный пот. Последний раз он испытывал такое же чувство, сидя в зубоврачебном кресле. Но там руки и ноги были свободны, и он мог убежать в любую минуту. Даже под бревном дикаря?телепата ему не было столь худо, там грозила смерть, но смерть мгновенная… Здесь намечалось, судя по всему, нечто повеселей.
— Хоть бы сказали — за что?! — выдавил из себя Сергей.