— Всегда пожалуйста, — с улыбкой ответила она и обратилась к мужу: — Теперь мы можем рассказать моим родителям?
— Да, разумеется, — кивнул Феб, который в это время с каким-то задумчивым видом смотрел на Амалию. — И твоим, и моим. Причём как можно скорее. Не сомневаюсь, что Мортону уже не терпится связаться с Брендой и сообщить ей свежие новости.
— Допустим, что так, — не стал отрицать Мортон. — Мама любит узнавать обо всём в числе первых. Но это ещё не значит, что она немедленно побежит к Пенелопе или Дженнифер, чтобы испортить ваш сюрприз.
— Очень на это надеюсь, — сказал Патрик. — А тебя, Шейн, предупреждаю: до вечера даже не думай рассказывать Алисе. Иначе потеряешь остальные зубы. Понял?
— Понял, понял. И таже не шоби’алша ’ашкаживать… Вот, щё’т! — C большим опозданием Шейн додумался освободить свой язык от наложенных Фебом чар. — Не жабудь… не забудь предупредить и Гленна.
— За него я спокоен. Он не трепло, как вы с Мортоном.
— За него я спокоен. Он не трепло, как вы с Мортоном.
— Полностью согласен, — кивнул Феб.
— Польщён вашим доверием, ребята, — произнёс Гленн. — Как я понимаю, репетиция сегодня отменяется?
— И завтра тоже, — сказал Феб. — Предлагаю всем хорошенько подумать над предложением Амалии. А позже вместе обсудим и решим, что делать дальше.
— Я прямо сейчас могу сказать, — сообщил своё мнение Мортон, — что мне это совсем не нравится. Думаю, наши проблемы можно решить иначе, не таким радикальным способом. Я категорически против роспуска команды.
Шейн гадко ухмыльнулся.
— Ну ещё бы! Ведь без нас ты пустое место. Чтобы стучать по барабанам и тарелкам, большого ума не надо. На это способна и обезьяна.
Мортон сжал кулаки, но лезть в драку не стал. Он был слабее Шейна и в рукопашной всегда ему уступал.
— В самом деле? Ты уверен насчёт обезьяны? А давай-ка попробуем — садись на моё место.
Феб, Патрик, Лана и Амалия вместе бросились гасить новый конфликт, пока он не разгорелся в полную силу.
А Гленн вдруг почувствовал, что ему всё до чёртиков надоело. Ни с кем не попрощавшись, он открыл Туннель, шагнул в него, а в следующее мгновение вышел, оставаясь в том же мире, только перенёсся на сотню миль от дома. Здесь, между берегами, буйно поросшими оранжевой травой, медленно текла река. Она брала начало в тающих снегах на краю ночи, несла свои воды через весь вечер, а по мере продвижения в глубь дневного полушария постепенно высыхала. Пар конденсировался в облака, которые воздушными потоками относились обратно на ночную сторону, где выпадали в виде снега. Таков бы круговорот воды в Сумеречных мирах.
Гленн опустился на траву у самого берега, более внимательно обследовал свою ушибленную руку и принялся залечивать мелкие повреждения, попутно размышляя о том, что делать дальше. Возвращаться к друзьям он не хотел, тем более что Патрик и Феб с девочками собирались к родным, а Мортон и, особенно, Шейн в последнее время здорово действовали Гленну на нервы (тут Амалия была права, их команда трещала по швам). В Авалон его тоже не тянуло. И вообще никуда, кроме…
Но нет, с Фионой всё кончено. Гленн сам сжёг все мосты во время их последнего разговора. Он потерял дружбу Фионы, потерял то, чем должен был дорожить, как величайшим сокровищем. Бьёрн Зоранссон правильно назвал его дураком. Он действительно дурак. Ещё какой!
Разобравшись с рукой, Гленн ещё долго сидел на берегу реки, курил одну сигарету за другой и думал. Наконец принял решение и попытался связаться со своим дядей Шоном. Ответ пришёл незамедлительно. Вернее, не ответ, а автоответ:
«Доброго времени суток! Если вы искали Шона, сына Артура, то попали по адресу. Это — хорошая новость. А плохая состоит в том, что вы выбрали неудачное время — я либо сплю, либо очень занят. Можете оставить сообщение или связаться со мной позже. На крайний случай, вдруг дело важное и не терпящее отлагательства, повторите свой вызов, промодулировав его на мотив моей любимой песни. Не знаете? Что ж, жаль. Желаю вам удачи!»
Как и все близкие родственники, Гленн знал, что блокировка Самоцвета Шона снимается с помощью «Песенки о пьяных ёжиках». Но, разумеется, повторно вызывать не стал. Его дело было не столь важное, чтобы будить Шона или отвлекать от работы.
Гленн достал из кармана маленькое зеркальце, наложил на него необходимые для установления визуального контакта чары и послал вызов другому адресату. Зеркальная поверхность покрылась рябью, потом помутнела, и из тумана послышался вопрос:
— Кто там?
— Вика, это Гленн.
— А, привет… Сейчас. — Спустя десяток секунд туман в зеркальце расступился, и Гленн увидел Викино лицо. Она улыбнулась: — Вот так сюрприз! Не могу припомнить, чтобы ты раньше со мной связывался.
— Ты права, не связывался, — подтвердил Гленн. — Но код твоего Самоцвета сохранил. Кажется, ты дала мне его лет пятнадцать назад.
Вика кивнула:
— Да, где-то так. Рада, что наконец-то он тебе пригодился. И чем я могу быть полезна?
— Не подскажешь, как найти Бьёрна из Асгарда?
— А зачем он тебе? — мигом насторожившись, спросила она. — Только пойми правильно, я совсем не собираюсь лезть в твои дела. Просто от Амалии мне известно, что ваша компания не слишком благосклонна к Бьёрну Зоранссону. Если честно, мне и самой он не нравится, но я не намерена содействовать вашим разборкам.