Она раздражённо топнула ногой.
— Оставь его в покое! Бьёрн тут ни при чём. Ты сам виноват со своей глупой, бессмысленной ревностью.
— А ты не виновата, да? Ты кругом права. Брось! Не изображай из себя святую невинность. Если бы моя ревность действительно была глупой и бессмысленной, ты бы так не сердилась. Значит, между вами…
— Всё, хватит! — гневно прервала его Фиона. — С тобой невозможно разговаривать. Зря я вообще пригласила тебя.
— Да, зря! — дерзко ответил ей Гленн. — А я дурак, что пришёл. Какого чёрта здесь забыл, не понимаю. Ведь теперь у тебя есть Бьёрн Зоранссон… пока что есть. Держу пари, что рано или поздно он сбежит от тебя. Так поступают все мужчины, с которыми ты спишь — Феб, Рик…
Фиона подступила к нему почти вплотную. Гленн ожидал от неё пощёчины, но она просто схватила его за руку — и в следующий миг они оказались в мире Внешнего Обода.
— Убирайся прочь! — произнесла Фиона ледяным тоном. — И больше не приходи. Никогда!
С этими словами она исчезла, оставив Гленна одного.
— И не приду! — крикнул он уже в пустоту. — Даже если позовёшь, всё равно не приду.
Глава 10
Дейдра
Семь человек из шести Домов. Трое были приговорены к пожизненному изгнанию за те или иные преступления и в последнее время о них никто ничего не слышал; трое других по разным причинам ушли жить в обычные человеческие миры и их след затерялся; а один просто пропал без вести. Всех семерых объединяло то, что они не родились в Домах, а выросли среди простых смертных и уже взрослыми присоединились к колдовскому сообществу — в период не ранее, чем пятьсот лет назад, и не позднее, чем триста (по отсчёту Основного Потока, разумеется).
И ещё, что было крайне важно, эти семеро, хоть и выглядели по-разному, имели сходный тип внешности. При желании и при большом старании, прибегнув к богатому арсеналу колдовских приёмов, доступных через Формирующие, Мордред мог так откорректировать своё лицо и фигуру, чтобы стать одним из них. Все остальные варианты, которые требовали гораздо более радикального изменения внешности с помощью Источника, Порядка или Хаоса, Хозяйка отбросила. Она считала, что сына Вивьены следует искать именно среди этих семи пропавших колдунов.
Я же сократила список подозреваемых до двух человек. Остальные пятеро исключались по той простой причине, что попали в Дома с непробуждённым колдовским Даром — а Мордред, между тем, был обученным колдуном.
Почему Хозяйка ещё раньше не отсеяла этих пятерых, объяснялось просто — она никогда не была учителем магии. Поэтому ей представлялось вполне возможным и даже логичным, что Мордред, дабы скрыть своё настоящее происхождение, поселился в мире, который часто посещали колдуны, и усыпил свой Дар. В принципе, это не слишком сложно, но довольно хлопотно [17] , а ещё весьма неприятно своими последствиями — полной потерей магии. Ни один обычный колдун не способен отличить усыплённый Дар от непробуждённого, для этого необходимо обладать Силой Источника, Порядка или Хаоса. Вот Хозяйка и решила, что Мордред вполне мог провернуть такой номер.
Действительно — мог, и с этим я не спорила. Очень постаравшись, он мог даже не выдать себя во время Причастия. Ведь вряд ли Вивьена, пробуждая колдовские способности своего сына, следовала принятой во всех Домах процедуре, предусматривавшей нанесение уникальной личностной метки, которая навсегда сохранялась в Даре и никаким образом не поддавалась стиранию или подмене — тут оказывался бессилен даже Источник.
Обязательное нанесение метки было введено много тысячелетий назад, после целого ряда попыток осуждённых к пожизненному изгнанию преступников вернуться в колдовское сообщество, изменив до неузнаваемости внешность и усыпив свой Дар. Эта метка ни в коем случае не ущемляла право колдунов и ведьм на инкогнито, она обнаруживалась только при проведении обряда Причастия — и тогда выявляли тех, кто пытался избежать заслуженного наказания или по какой-либо другой причине обманным путём сменить свою личность. Однако у Вивьены не было оснований помечать колдовской Дар Мордреда, так что на этом этапе он вполне мог проскользнуть.
Но дальше — нет. В процессе обучения любой наставник быстро распознал бы в нём притворщика — с той же обязательностью, с какой учитель фигурного катания способен определить, что его подопечный и раньше исполнял всякие аксели, флипы, тулупы и прочее. К примеру, в моей практике встречались ученики, которые так стремились произвести на меня впечатление, что наперёд изучали особо сложные заклятия под руководством родителей либо других старших родственников, а потом, якобы в первый раз, демонстрировали своё умение на моём уроке. На это я реагировала по-разному, в зависимости от качества исполнения. Если всё было сделано правильно, я притворялась, что ничего не заметила и ставила хорошую оценку; но если в заклятии были огрехи, то обращалась к их родным с очень тактичным предостережением, что дети, занимаясь без присмотра, прививают себе ошибочные навыки. Всё это я веду к тому, что пытаться обмануть учителя — гиблое дело. По крайней мере, что касается колдовства.