В вестибюле банка космические пехотинцы сдали своё оружие, и нас пропустили в просторный операционный зал, в котором, несмотря на разгар рабочего дня, было спокойно и немноголюдно. Здесь обслуживали только крупных клиентов; мелкие и средние вкладчики обычно пользовались электронным доступом к своим счетам через планетарную межбанковскую сеть.
У окошка одной из касс приличный с виду господин средних лет выкладывал из туго набитого кейса пачки таукитянских купюр по тысячу эскудо. Не исключено, что этот мужчина был честный миллионер, но с той же вероятностью он мог оказаться бежавшим с Тау IV грабителем или нечистым на руку государственным служащим. Также он мог быть торговцем наркотиками, контрактным убийцей, похитителем детей, шантажистом — в общем, кем угодно. Вавилонцев не интересовало, как он раздобыл свои деньги, если это случилось за пределами планеты; главное, что они у него были. Здесь он мог свободно тратить их и жить припеваючи, не опасаясь уголовного преследования, — но только до тех пор, пока не совершит преступление уже на самом Вавилоне…
На мне и моих людях были мундиры — я решил не прибегать к наивной маскировке, переодеваясь в гражданское. Во-первых, на лицах пехотинцев было буквально написано, что они никакие не телохранители, а вышколенные солдаты. Во-вторых же, человек в военной форме смотрится гораздо солиднее и внушительнее — что при моей молодости было совсем не лишним.
Когда я неторопливо двинулся через зал, направляясь к дежурному администратору, тот сразу обратил на меня внимание — не в последнюю очередь благодаря моему мундиру флотского капитана, — и к тому моменту, когда я подошёл, успел освободиться, перепоручив клиента, с которым как раз разговаривал, своему помощнику.
— Чем могу служить, капитан? — вежливо спросил он.
Первым делом я прочёл его имя на стойке: «С. Азеракис».
— В вашем банке, господин Азеракис, у меня имеются кое-какие активы. С доступом по генетическому коду.
Вежливость администратора ещё больше возросла.
— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, сэр. Желаете произвести анализ ДНК?
— За этим я и пришёл.
Администратор встал и вышел из-за своей стойки.
— Прошу вас, капитан, следуйте за мной.
Мы поднялись на второй этаж, где находилась генетическая лаборатория. Своим пехотинцам я велел оставаться в зале, заверив их, что в банке мы как в крепости и мне ничего не угрожает. Азеракису мои слова очень понравились. Впрочем, это было чистой правдой.
Генетическая лаборатория была небольшая, но оснащённая самым современным оборудованием. Её единственный сотрудник взял у меня пробу крови, в течение пяти минут провёл анализы и записал полученную формулу ДНК на лазерный мини-диск. Когда он собирался вручить его Азеракису, я сказал:
— Погодите, господа, это ещё не всё. — Я достал из кармана другой диск. — Счета открыл мой отец, с правом неограниченного доступа для своих детей. Здесь записан его генетический код.
Лаборант ввёл в компьютер предоставленные мной данные и вскоре получил заключение, что я являюсь биологическим сыном человека, чью формулу ДНК предоставил.
Лаборант ввёл в компьютер предоставленные мной данные и вскоре получил заключение, что я являюсь биологическим сыном человека, чью формулу ДНК предоставил. Оба генетических кода вместе с результатом их сравнительного анализа были переписаны на отдельный диск, лаборант поместил его в прозрачный герметичный футляр, опломбировал и передал Азеракису.
Когда мы покинули лабораторию, администратор сказал:
— Ну, теперь все формальности улажены. Займёмся вашими счетами.
Я вежливо, но вместе с тем настойчиво произнёс:
— Прошу прощения, господин Азеракис, но в дальнейшем я предпочёл бы иметь дело с вашим начальником.
— С главным менеджером операционного отдела?
Я покачал головой:
— Выше.
— С директором?
Я снова покачал головой. Глаза администратора округлились:
— Вы хотите сказать…
— Да, — подтвердил я. — Мне нужен председатель правления.
Азеракис глубоко задумался. Я поставил его перед сложной дилеммой: с одной стороны, клиент всегда прав; а с другой — правота клиента всё-таки имеет свои границы, которые определяются его положением в обществе или размерами его состояния. Азеракис не знал меня, но догадывался, что я не простой клиент, и опасался совершить ошибку в ту или другую сторону…
После минутного молчания администратор спросил:
— Капитан, вы уверены, что ваше дело заинтересует председателя?
— Я это гарантирую.
Наконец он решился, достал телефон и заговорил по-гречески. Я не знал этого языка, но по тону Азеракиса понял, что сначала он общался с секретарём, а потом, когда его голос сделался крайне почтительным, чуть ли не заискивающим, — с председателем правления.
Разговор длился недолго. Азеракис вернул телефон в карман и сказал:
— Господин Константинидис согласен принять вас, капитан. — И с лёгким вздохом добавил: — Надеюсь, я принял правильное решение.
3
Господин Костас Константинидис был одиннадцатым представителем древней банковской династии, бессменно возглавлявшей банк «Аркадия» с самого момента его основания. Первоначально этот банк был создан для нужд греческой общины Вавилона, но со временем масштабы его деятельности вышли за узкоэтнические рамки, и вот уже сотню лет он прочно удерживался в пятёрке крупнейших вавилонских банков. Однако некоторые его традиции оставались неизменными: хотя семья Константинидисов уже давно не располагала контрольным или, по крайней мере, блокирующим пакетом акций, пост председателя правления банка по-прежнему переходил от отца к сыну (либо от деда к внуку), и ещё никто не пытался посягнуть на фамильную преемственность, а при найме новых служащих, как и раньше, предпочтение отдавалось грекам.