— Что такое? Что он сказал? — возмутился Карвер.

Урбен откашлялся. Он побледнел еще сильнее, чем в прошлый раз.

— Он сказал, чтобы вы приготовили катер. Они отправляются домой.

— Катер их ждет, — сказал Карвер с видом оскорбленного раз и навсегда достоинства. — Они могут улететь в любой момент. Но что он сказал по поводу наказания?

Урбен снова кашлянул.

— Они сказали, что наказание было хорошим, — потрясенно произнес он. — Более суровое наказание, чем все те, которые им удалось придумать за двадцать тысяч лет. Они сказали, что теперь не станут наказывать Робинсона и остальных, потому что мы все сделали, как надо.

— Ну? — раздраженно сказал Карвер. — Так почему у вас такой вид, словно вы сейчас в обморок упадете? В чем подвох? Они что, отказываются вступать в Союз после этой истории?

— Нет, — горько сказал Урбен. — Совсем наоборот. Они говорят, что теперь мы все им панга. Они сделают так, как мы скажем. Они разрешат нам опуститься на планету, построить распределительные центры и станут потреблять наши продукты в массовых количествах…

— Но это же их убьет! — с ужасом воскликнул кто-то.

— Да, — ответил Урбен.

Карвер вздохнул. Он отдал большую часть своей жизни исследовательско-пропагандистской службе и гордился своим послужным списком. Работа была для него азартной игрой, в которой новые планеты были призами, а счет очков велся маленькими иридиевыми планками, которые прибавлялись у него на груди. Он произнес в наручный коммуникатор:

— Пусть Робинсон со своими людьми сворачивают базу. Дайте мне знать, когда они вернутся на станцию.

Ожидание тянулось долго. Тишина стала нестерпимой. В конце концов экран на стене вспыхнул, и на нем появилась сине-зеленая планета позолоченная с одного края лучами светила, другим боком скрытая в таинственной тени. Над ночной стороной сверкнула серебряная искорка.

— Катер Робинсона приближается, — раздался голос из динамика.

Карвер вздохнул еще раз.

— Когда они состыкуются, — сказал он, — закрепите катер и давайте команду запускать двигатели.

— Когда они состыкуются, — сказал он, — закрепите катер и давайте команду запускать двигатели. Мы покидаем седьмую планету. Пусть мистер Фрумен рассчитает приблизительный курс к следующей звезде нашего назначения.

Альварес, хмурясь и нервно вздрагивая, ухватил себя за ворот комбинезона.

— Вы позволите им остаться вне Союза? — потрясенно спросил он. — Мы не опустимся на седьмую — после всей этой каторжной работы?

Комендант станции задумчиво смотрел на экран. Планета была рядом, рукой подать. Приветливая и манящая…

— Иногда следует поумерить аппетит, — медленно и неохотно произнес Карвер.

'Оазис' и пришельцы

Подняв облако пыли, длинная блестящая машина затормозила возле придорожной лавки. Вывеска гласила: «Сувениры». Рядом с лавкой стоял грязноватый стеклянный павильон, на дверях коего значилось: «Оазис Кроуфордов» с припиской «Попробуйте наши пышки». Сразу за павильоном раскинулось огороженное пастбище с коровником и стогами сена.

Из машины вышли два странных фиолетовых существа с желтыми глазами, в отличных костюмах из серого твида. Существа пристально разглядывали вывески и о чем-то переговаривались.

Марта Кроуфорд спустилась со второго этажа и, на бегу вытирая руки об передник, метнулась к прилавку. Через несколько секунд, хрустя кукурузными хлопьями, которые он то и дело доставал из нарядного пакета, появился ее муж Луэллин.

— Что вам угодно, сэр… мадам? — неуверенно спросила Марта, оглянувшись на мужа. Видеть у себя в лавке инопланетян им еще не доводилось.

Один из пришельцев приблизился к прилавку.

— Доброе утро! Вас интересуют сувениры? — Миссис Кроуфорд заметно волновалась.

Пришелец лишь озадаченно моргнул. На фиолетовом лице не дрогнула ни одна черточка. Он оглядел безделушки, развешанные над прилавком, и, тыкая трехпалой рукой, спросил:

— Что это?

— Индейская кукла. А это — берестяной календарь.

— А что лежит там, перед входом? — Инопланетянин указал рукой себе за спину на входную дверь.

Луэллин Кроуфорд выглянул наружу.

— Это? — с сомнением спросил он.

— Да.

Хозяин «Оазиса сувениров» несколько сконфузился.

— Это… ммм… — коровья лепешка. Должно, вчера вечером одна из наших коров отстала от других, забрела сюда и… Ну а мы не заметили. Марта, пойди убери…

— Сколько? — Глаза у пришельца загорелись.

Кроуфорды уставились на покупателя с крайним недоумением.

— Что… сколько?.. — Марта с усилием сглотнула слюну.

— Сколько за коровью лепешку?

— Первый раз слышу, чтобы… — начала было Марта, но муж ее перебил:

— Ну, скажем… доллар. Впрочем, не буду вас обдирать. Двадцать пять центов!

Пришелец вынул большущий кошелек, положил на прилавок монету и что-то сказал своему спутнику. Тот прошел к машине и достал из багажника прямоугольный, похожий на фарфоровый, ящичек. Совочком с золоченой ручкой он аккуратно переложил лепешку в ящичек. Затем оба сели в машину и были таковы. Кроуфорды посмотрели на монету на прилавке. Луэллин закрыл рот, подбросил двадцатипятицентовик на ладони и довольный засмеялся.

— Ну и ну! — сказала Марта.

Всю следующую неделю дороги были забиты длинными блестящими машинами пришельцев. Они ездили, куда им заблагорассудится, все разглядывали и платили за покупки новенькими хрустящими бумажками. Вначале ходили разговоры, что зря, дескать, правительство им все разрешает, но инопланетяне существенно оживили торговлю, никому, в общем, не мешая, и вскоре недовольство прошло.